Великий князь вошел в свою опочивальню. Боярин-постельничий свечу засветил, помог разоблачиться. Иван Васильевич улегся на широкую лавку, но долго не засыпал, все ворочался. Воспоминания опять нахлынули, и все из далекого прошлого.
Про день сегодняшний подумал, про разговор с Марьей. Пусть он будет ей утехой…
Поднялась Москва над всеми городами русскими. Встала из лесов стенами кремлевскими, церквами, хоромами боярскими, посадами ремесленными. И ни Батыево разорение, ни набег татарского царевича Дюдени не остановили ее роста.
Легла Москва в междуречье Оки и Волги, на перекрестке больших торговых путей. Проходили через нее заморские товары с Балтики; в Великий Новгород - рязанский хлеб; из Крыма по Дону плыли гости из Сурожа и Кафы. Торговали купцы в московском Зарядье диковинными итальянскими и греческими, византийскими и персидскими товарами. Знали путь на Москву гости из Орды и Самарканда. От той торговли еще больше богатела Москва, крепли ее связи с другими русскими княжествами.
Поднималась Москва, поднималось и Московское княжество. От ордынского разорения бежали в Московию из других княжеств умельцы-ремесленники, купцы, воины, трудолюбивые пахари. Прочно оседали на земле, наполняли богатствами казну московского князя …
Крепла и ширилась Московская Русь.
Пятнадцатое лето пошло княжичу Ивану. Он крепкий, рослый, в кости широк: в отца. А волосы материнские, русые, густые, и глаза ее, большие, серые.
Иван Москву с детских лет любил. Китай-город и Зарядье: улицы сплошь запутанные, площади торговые, слободы ремесленные, церкви многочисленные, бревенчатые, огороды и посады.
Все это нагромождение построек с хоромами боярскими, с мастерскими и избами жалось к Кремлевскому холму, обнесенному еще со времен князя Дмитрия Донского каменной стеной с башнями и воротами, кованными медью.
А в самом Кремле, где у Фроловских ворот стоит Чудов монастырь, калитка, за которой кельи монахов, трапезная.
Мимо монастыря короткая дорога к соборной площади, где стоят древний Успенский собор и собор Благовещенский, за ними палаты митрополита. В стороне новый дворец великого князя с постройками и иными хоромами…
После вечерней трапезы отец, поднявшись из-за стола, сказал сыну:
- Завтра быть на Думе.
Молодой Иван хоть и поморщился, но отцовское слово не нарушишь. Княжич Думу не понимал да и не признавал высокоумничанья бояр. Рассядутся на скамьях вдоль стен, бороды из высоких воротников выставят. На посохи опираются да норовят слово умное вставить…
Но отец велел явиться на Думу. Для чего - княжич не спросил.