Итальянца заметили, и у великого князя Ивана Васильевича он вошел в доверие, а ныне вон какая милость выдалась ему.
Фрязин думал, что если он привезет невесту для великого князя, то быть ему самым главным на монетном дворе, глазами и ушами государя. Тогда Фрязин построит себе дом на Москве не хуже боярских хором, о двух ярусах и с хозяйственным двором. В отчие края Иоанна не тянуло. Жаль только, что не видят в родной Генуе, кем стал их бедняк Джон Баптиста…
Дорога от Москвы до Рима долгая и опасная, с ночевками на постоялых дворах, где, того и гляди, повстречаются разбойные люди.
А в Гамбурге, как ни береглись Фрязин и Санька, все-таки обокрали их лиходеи, унесли кошель с золотыми, какие выделили им в Москве на проезд. Хорошо, что не держали они все деньги в одной суме.
Погоревали послы московские, в Любеке дождались корабля и поплыли в Неаполь. А Санька все Бога молил, чтобы море оказалось добрым.
Многие ветры пронеслись над Московской Русью, многими водами обновились реки, омыли дожди леса и землю - медленно поднималась Русь в единое государство.
Молодой великий князь замечал, что государь в последнее время стал задумчивым. Иван объяснял это предстоящей женитьбой.
Но одно событие, случившееся на Волге, встряхнуло государя. Из Нижнего Новгорода гонец привез весть: вятичи во главе с воеводой Юрьевым, пройдя на гребных судах вниз по Волге, неожиданно ударили по Орде, захватили ее столицу Сарай, пожгли ее и, освободив пленных, ушли безнаказанно.
Кинулись ордынцы в погоню, но вятичи успели уйти.
Иван Третий собрал Думу. А накануне спросил у сына, как он смотрит на набег вятичей на Сарай. Великий князь Иван Васильевич опасался ответного похода Ахмата на Москву. Но молодой князь развеял сомнения отца: после победы воевод под Казанью и похода вятичей Ахмат не сразу решится на ответные меры.
На Думе Даниил Холмский поддержал молодого князя:
- Сто лет тому минуло, как Дмитрий Донской на Куликовом поле место ордынцам указал, теперь вот воевода Юрьев дал понять, что мы Орду бить будем, пока она не уразумеет, что нам надоело гнуться перед ней и дань платить…
Расходились бояре, но государь задержал сына:
- Сомнения меня берут. Не простит Ахмат Москве вольность Юрьева. Как бы не повел на нас Орду. Ахмат татарин злой. Не лучше ли послать ему дары, умилостивить хана?
Иван Молодой поднял брови:
- Государь, хорошо сказал Даниил Холмский: гоже ли нам, русичам, гнуться перед ордынцами?..
А было все так.
Сотню насадов [33] с охочими вятскими людьми повел воевода Юрьев в дальний набег. Двинулись по Каме потомки древних ушкуйников. Гребли огромными веслами, по двое на скамье. Рывок - и весла зарывались в воду, взмахивают - и снова рывок. С насада на насад перекликаются вятичи.