— Что? — более тихо спросил Ричард. — Что ты сказала?
Я вздохнула и продолжила. Все равно он должен был это когда-то узнать.
— В тот же вечер я рассказала обо всем Тилии. Я прошу за это прощение, — спокойно, но уверенно сказала я. — Я твой друг, Ричард, но также я друг и Тилии.
— Тилии? Ты рассказала все Тилии, — проговорил Рич мои слова, как будто пытаясь это понять. — И откуда мне знать, что это не она все подстроила? Или вы все разом?
— Да за кого ты меня принимаешь?! — возмутилась моя рыжеволосая подруга. — Может я и люблю совать нос в чужие дела, но я дружу с Кассандрой с детства. Нас можно сестрами назвать, если бы мы не жили в разных районах города. Да я лучше умру, чем кому что расскажу! И если тебе так интересно и, может, станет легче, то это я заставила Кассандру все рассказать мне. Так что, если охота, то кори меня в своих бедах, а Кассандра тут ни при чем.
— Это не мы, поверь нам, — умоляюще сказала я, остановив подругу, а то чувствовала, что она сейчас тут наговорит чего похлеще, чем хотела бы. — Я бы не за что на свете.
Ричард Корвинус резко замолк. Он обдумывал все нами сказанное. После минуты раздумья он открыл дверь. Он не плакал, но был чертовски бледен.
— Не знаю почему, но мне хочется вам верить, — спокойно проговорил Рич. — Но ведь кто-то это сделал.
— Мы говорим правду, — посмотрела я в голубые глаза Рича. — Что значит имя? Роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет.
— Это цитата Уильяма Шекспира, — сказал Ричард, сдвинув брови: что-то вспоминал. — Нет ничего ни плохого, ни хорошего в этом мире. Есть только наше отношение к чему-либо, — процитировал он. Мы друг другу улыбнулись.
— Значит, мир? — я протянула руку.
Ричард посмотрел сначала на Тилию, потом на меня и ответил:
— Мир, — и пожал мне руку.
— Вот и отлично, поэты мои, — обрадовалась подруга. — А то я думала, что дело непоправимо. Рич, может пригласишь нас? А мы тебе расскажем, кто все это провернул.
— Да, конечно. Проходите. Дома только я. Папа не работе, — уступил нам дорогу парень.
Мы сели за стол на кухне. Ричард сделал нам по чашке черного чая. В это время мы рассказали ему все, что знали: виновными в этом были Стефани Вудфорд и Питер Верингтон. По крайней мере, так считала я. А кто еще это сделает? Только они способны на такое.
— Я до сих пор не могу поверить в то, что произошло, — сказал Ричард, опустив глаза на свою нетронутую чашку чая. — Я думал, что вот он шанс: переезд в другую школу. Пусть и в конце учебного года, в выпускном классе, но это был шанс изменить представление о себе. И тут такое, — Ричард поднял глаза. — Но как у них оказалась моя фотография? Она хранится только в моем компьютере и нигде больше. Как это объяснить?