Блайз кивнул и, шагнув к сёстрам, достал нож.
В следующее мгновение произошло нечто необъяснимое: клонов ошеломил каскад ярких, сильных эмоций. Непередаваемый ужас, тесно сплетённый с отчаяньем, пытался сковать тела, его холодное прикосновение отнимало силы, но не телесные, а душевные. Отчаянная надежда в сочетании с эмоциями, к которым клоны затруднялись подобрать подходящие определения, создавала оглушающее чувство, что весь мир вот-вот рухнет.
На фоне этого потрясения они даже не сразу расслышали отчаянный крик Эйнджелы:
— Нет! Не надо! Пожалуйста!!!
— Что это? — ошалело спросил Чимбик, пытаясь разобраться в этом вихре эмоций, даже не заметив, что говорит это вслух через вокодер, не обращая внимания на крики одной из Лорэй.
— Не знаю, — Блайз, с некоторым трудом продолжая начатое движение, вздернул за волосы голову второй сестры.
Этот шквал отчаяния так ударил по обоим клонам, что на некоторое время просто лишил их возможности соображать, поэтому Блайз поднёс к горлу Свитари клинок и замер, очумело тряся головой. Его жертва буквально окаменела, боясь даже вдохнуть.
— Прошу тебя, остановись, — теперь Эйнджела не кричала, а практически шептала мольбы, будто надеясь, что сумеет успокоить, умиротворить палача. — Забери меня, оставь её.
В это мгновение отчаяние и почти безумная надежда затмили всё вокруг, заставив души клонов натянуться тонкими струнками, готовыми вот-вот оборваться на высокой ноте.
— Да не ори ты, — отмахнулся от неё Чимбик, напрочь выбитый из колеи эмоциональным ударом, после которого даже шёпот впивался в мозг раскалёнными иглами. Похожее состояние было у него лишь раз, после контузии, полученной в результате близкого разрыва, звук которого не смог смягчить даже демпфер шлема. — Никто никого не собирается резать, успокойся, — клон был настолько дезориентирован, что сам не заметил, как перешёл на ты. Он махнул брату, давая понять, чтобы тот убрал нож и отошёл, а сам начал говорить успокаивающим тоном.
— Вот, видишь, Блайз уже отошел, всё, прекрати кричать… На вот, попей, — он отстегнул от пояса флягу, скрутил крышку и поднёс горлышко к губам заметно дрожащей пленницы. Та отдёрнула голову, насколько это позволяла неудобная поза, будто ей предлагали не воду, а едкую кислоту.
Теперь клоны ощущали опустошённость, какая наступает после особенно сильных потрясений, смешанную с приглушённым чувством облегчения и страха. По мере приближения клона к Эйнджеле безотчётный страх, заставлявший сердце холодеть, становился всё сильнее.
— Похоже, что-то мы не так делаем, садж, — с долей укоризны заметил Блайз, убирая нож в ножны. — Агенты какие-то… неправильные.