Клава, молча наблюдавшая за мужчинами, не дала ему договорить и, опередив Гошу, выпалила:
— А то как же! Он жену свою, еще когда она невестой была, так расписал — вся мастерская в ее портретах.
— О! Вы действительно настоящая находка для меня — я давно хотел иметь портреты моих дочерей. Они погодки — старшей четыре, а младшей три годика. Не согласитесь ли написать с них портрет?
— Можно, почему бы и нет, — не очень уверенно отозвался Гоша.
— Вот и прекрасно, — обрадовался Яков Петрович. — Через неделю вся мебель, вещи — словом, все, что нужно для жизни, будет на месте, и я смогу перевезти моих. Тогда и начнете. И еще одна просьба: если вы согласитесь понаблюдать за мастерами-отделочниками, чтобы мне не так часто сюда ездить, это будет отдельная плата.
Гоша согласился и подумал, что Яков Петрович совсем не производит впечатления миллионера-нувориша, похож скорее на научного работника, какого-нибудь «мэнээса» с кандидатской, недавно разбогатевшего и потому еще не очень уверенного в себе. Много позже, при более близком знакомстве оказалось, что первое впечатление было верным — Гоша наметанным глазом художника правильно воспринял характер своего работодателя.
Когда устный договор был обсужден до деталей, Яков Петрович извлек все из того же стенного шкафа бутылку «Мукузани», баночку «Спрайта» для Сашеньки, граненые стаканы, поставил, по примеру Гоши, на нижнюю ступеньку лестницы и, провозгласив тост «за успех нашего предприятия», предложил Гоше обращаться друг к другу по имени:
— Помимо прочего, это очень удобно: Яша — Гоша, — сострил он.
Клава не преминула заметить:
— У вас всегда только «Мукузани»?
— А вам не нравится?
— Нет, что вы, наоборот! Просто в Москве трудно найти настоящий грузинский розлив — жулье всякое научилось подделывать даже этикетки.
— Меня снабжает мой старый друг.
— Это хорошо, когда есть друзья, — вздохнув, заключила Клава.
Прощаясь, Яков Петрович предупредил Гошу:
— Если моя жена захочет что-нибудь по-своему менять, не обращайте внимания, не спорьте, не убеждайте, а делайте все, как считаете нужным. Она прекрасная женщина, хорошая мать и хозяйка, но вкус… как это лучше сказать… не очень развит.
— Будем развивать, — улыбнулся Гоша, почувствовав себя раскованно.
После поездки в Средневолжск у Кати появилась надежда, пусть и без излишней уверенности, что рано или поздно они с Андреем смогут объединиться, не врать, не таиться, не придумывать бесконечные предлоги и версии для коротких встреч. Этому способствовала уютная домашняя обстановка квартиры старших Бурлаковых. Все там было старинное, подлинное, не купленное в антикварном магазине, а прожившее вместе с хозяевами долгую жизнь, состарившееся вместе с целым поколением своих владельцев: шифоньер орехового дерева с большим зеркалом, ночной столик с мраморной столешницей, мраморный же умывальник, к которому ловко были подведены водопровод и слив, уходящий в канализацию. Легкая истертость столового серебра говорила об их заслуженной старине. Ничего вычурного, во всем рациональная простота и рачительность.