— Мне так жаль, — сказала Демельза.
— Давай не будем об этом.
Они спустились вниз по долине. Дома Демельза тут же выгнала детей из гостиной, а Росс сел у камина и выпил бренди. Демельза помогла ему снять сапоги.
— Хочешь побыть один?
— Нет, если ты останешься.
Демельза велела детям не шуметь на кухне, принесла шитье и села с другой стороны камина. Росс пил около часа. Она тоже выпила пару небольших бокалов. Наконец он поднял взгляд.
— Прости, — сказал он.
— Хочешь поужинать?
— Нет. Никакой еды. Но ты поешь. Дети в столовой?
— Не знаю. Я не голодна.
— День сегодня такой темный, — сказал Росс. — Иногда мне кажется, что в декабре бывают такие дни, когда человек приходит в полное уныние. Этот один из них.
— И на то есть причина. А она...
— Я бы предпочел об этом не говорить.
Они посидели так еще около часа. Росс больше не пил, но откинулся на спинку кресла и задремал. Демельза вышла и пожелала спокойной ночи детям, потом отрезала себе кусок хлеба с сыром.
Когда она снова появилась в гостиной, Росс произнес:
— Пожалуй, я пройдусь.
— В такой час?
— Да... Это поможет. Не жди меня.
— Может, мне пойти с тобой?
— Наверное, я уйду очень далеко.
— Только не забудь вернуться.
Когда Росс вышел, вставала ущербная луна, невидимая за облаками, но освещающая путь. Он добрался до пляжа Хендрона и прошелся по нему. Было время отлива. Песок проваливался под его ногами и хрустел, как лед. У ног двигалась его тень, нечеткая, словно призрачная.
Росс прошел по тому же пути, что и страдающий Дрейк несколько месяцев назад, но у Святого источника покинул пляж и взобрался по каменистым ступеням, пока не нашел старую тропу, которой пользовались паломники много веков назад. Он ковылял вверх и вниз, огибая песчаные дюны, а внизу бормотало море. Он миновал Темные утесы, бухту Элленглейз и Хоблина и спустился в долину. Не считая то ли одинокой фермы, то ли жилища цыган, местность была пустынной, здесь гулял ветер и разносил песок, кроме прибрежной травы и редких пучков вереска и дрока ничего не росло. Ни единого деревца. Росс много лет уже не ходил этим путем. Он не помнил даже, чтобы бывал здесь после возвращения из Америки шестнадцать лет назад. Сюда незачем было приходить. Разве что ради того, чтобы сбежать от самого себя.
Пару раз он присел, не столько для отдыха, сколько чтобы поразмышлять. Но стоило начать думать, как он снова вскакивал и шел дальше. Небо постепенно светлело — время от времени показывалась луна — неясная и кривоватая. Силуэты утесов стали более четкими, как высохшие лица стариков. В мелких и темных бухточках застрявшие на скалах водоросли воняли разложением.