Вот и сегодня мастер пошел туда вместе Шембеком, а мастерскую оставил на Никласа. Прошел час, и Шембек вернулся назад с инструментами.
— Каким станком вы занимались? — спросил Никлас, интересовавшийся этими экспериментами.
— Третьим, в углу возле окна, — ответил Шембек и посмотрел на Никласа. — Мне пришлось делать все одному, мастер слишком увлекся беседой.
Никлас навострил уши — на том станке работала Тестолини. Он хотел сдержать себя, чтобы не связываться с Шембеком, но против воли с языка сорвался вопрос:
— Это с кем же? С Марией?
— Угадал, — засмеялся Шембек. — Он по всем правилам ухаживает за ней. Это и неудивительно — она такая пампушечка.
Трефц ничего не сказал в ответ. Он не желал слышать имя Марии из этих уст, да еще в таком тоне. Он с силой нажал на напильник и так придирчиво определял калибр, когда закончил, словно все его мысли были отданы только работе. Но на самом деле голова его была занята совсем другим. Его мучило тяжкое подозрение, и чем больше он думал об этом, тем лучше, так казалось ему, все сходилось одно с другим и наводило на подозрение. Мастер приударял за Марией, поэтому и стал ходить с некоторых пор на ткацкую фабрику сам и не хотел его там больше видеть. И потому обращался с ним так странно и так грубо и был раздражен. Никлас был ревнив и потому мастер хотел довести его до такого каления, чтобы он уволился и исчез отсюда.
Но он не хотел уходить, теперь тем более.
Вечером он пошел к Марии. Дома ее не было, и он ждал ее до десяти часов на скамейке в компании с женщинами и парнями, проводившими так свободное время. Когда она пришла, он поднялся вместе с ней наверх.
— Ты меня ждал? — спросила она, пока они поднимались по лестнице.
Он не ответил. Он молча шел за ней по пятам до ее каморки и так же молча закрыл за ними дверь.
Она обернулась и спросила:
— Ну, ты опять дошел до точки? Что снова не так?
Он посмотрел на нее.
— Где ты была?
— В городе. Вместе с Линой и Кристианой.
— Вот как.
— А ты?
— А я сидел внизу и ждал. Мне надо кое о чем с тобой поговорить.
— Опять? Ну, поговори.
— По поводу мастера. Мне кажется, он бегает за тобой.
— Этот? Хаагер, что ли? Боже праведный, да пусть бегает.
— Этого я не потерплю, нет. Я хочу знать, так это или не так. Он теперь всегда ходит сам, если у вас надо что-либо сделать, и сегодня опять полдня был с тобой возле твоего станка. А теперь говори: что у него с тобой?
— Да нет ничего. Он болтает со мной, и ты не можешь запретить ему это. Если спросить тебя, так я все время должна сидеть под стеклянным колпаком.
— Я не шучу. Я хочу знать, о чем он болтает, когда стоит с тобой у станка.