— А может, ее… — задумчиво произнесла Таня. Она категорически отказывалась узнать пол ребенка и просила врача, проводившего исследование, ей не говорить, а только записать в истории болезни, или карточке, как назвала это сейчас тетя Маро.
В один из ближайших вечеров Сашенька и Митя поехали к Петру Александровичу упаковывать книги, посуду и кучу мелких, на их взгляд, ненужных вещей, на сохранении которых старик настаивал.
Петр Александрович волновался — не так-то просто на девятом десятке жизни вдруг сорваться о насиженного места и переезжать. Он беспомощно и беспокойно ходил между увязанными стопками книг, которые пирамидками стояли на полу, время от времени останавливался, поглядывал на часы, потом, видимо не в силах унять тревогу, спросил:
— Вы не знаете, почему до сих пор нет Генриха? Возможно, он вам что-то говорил. Его пунктуальность можно занести в Книгу рекордов Гиннеса, но уже прошел час, как он должен был приехать. Не случилось ли чего…
— Петр Александрович, не волнуйтесь, раз обещал — приедет. Последние дни в Москве, дела набегают одно за другим… — стал успокаивать старика Митя.
Но тот не дослушал, сказал с беспокойством:
— В наши дни с иностранцами в Москве любое может приключиться.
— Какой он иностранец! Вы бы послушали, как он шпарит русские поговорки, как сыпет остротами!
— У него и акцента-то никакого нет, — поддержала мужа Сашенька.
— Все это я знаю, однако встречают по одежке, а акцент — уже потом, к сожалению, — вздохнул Петр Александрович.
И тут раздался звонок — пришел Генрих, возбужденный, радостный, с двумя большими полиэтиленовыми сумками.
— Простите, Петр Александрович, только вырвался, даже позвонить не мог. Не сердитесь. Зато все у меня получилось!
— Все-все? — по-детски радостно спросил старик.
— Ну-у, не совсем все-все, но то, что задумывалось на первом этапе. Вот и пришлось отметить с представителями фирм это событие в ресторане. Я там кое-что прихватил и для нас, так что продолжим отмечать дома. Мить, тут по твоей части — парочка бутылок.
Митя потер руки как истинный любитель, и они удалились на кухню.
Возможно, у Генриха теплилась слабая надежда застать на кухне Таню, потому что стоило мужчинам удалиться, как улыбка и радостное выражение мгновенно исчезли с его лица.
— Таня занята, как и в воскресенье? — спросил он.
— Видимо, так, — мрачно ответил Митя.
— Понятно… Не может же человеку во всем везти. Вот с делами у меня полный порядок — все работает, как часы. А в остальном…
Вошли Сашенька и Петр Александрович.
— Мы тут с винами разобрались, а ты, Сашенька, управляйся со снедью, — сказал Митя.