— Иду! — коротко рявкнул Нирт и хлопнул ладонью по кольцу. Снова стало тихо, как в могиле на глубине пятидесяти метров. Ректор с сожалением посмотрел на оставшийся голодным «алтарь». — Не успели. Впрочем, вы и сами можете провести ритуал. Языки древности вы знаете, разберетесь. Хотите? Или вместе на вашу башню посмотрим? Может, вам вещи спасти нужнее, чем встретиться с Его Темнейшеством?
Кажется, он что-то заподозрил.
— У меня почти нет там вещей. Башня же на ремонте была.
— Была, — кивнул ректор. — И вот опять… наверное.
— Она такая древняя, неудивительно, — пробормотала я. — Встреча с владыкой важнее. Разве я стала бы вас беспокоить по какому-то капризу?
— Тогда дерзайте, — вытащив из-за пазухи черной мантии свиток потрепанного пергамента, ректор положил его на «кафедру-алтарь», пристроил рядом большую иглу из черно-синего металла с навершием в виде вписанной в круг пентаграммы. — На всякий случай, имейте в виду: я зайду проверить вас через полчасика. Не думаю, чтобы кто-то или что-то могло действительно повредить башню Шарх. Так она раньше называлась, до разрушительной оккупации нашей Академии лунными девами.
Усмехнувшись, этот странный магистр некромантии ушел. И дверь, разумеется, за собой запер. Магически. Нам с железным братом Ошсах эта очередная тюрьма не страшна, правда же?
«Сиен Ошсах», — просвистел в ушах невидимый и неосязаемый ветер.
«Нет. Нет-нет-нет. Только не это!» — едва не взвыла я. Хватит с меня того, что дракон Смерти вторгается в мое сознание, а в сердце — богиня Лойт. Я уже не маленькая девочка, прекрасно знаю, что любое чудо требует платы и любое волшебное существо небескорыстно появляется перед смертными, даже перед магами.
— И что тебе от меня нужно, Сиен Ошсах, если ты со мной сам заговорил? — спросила я почти беззвучно, но вслух. Высшее проявление негостеприимства для того, кто без спросу лезет в голову. Это очень важно: дать понять, что не рада снизошедшему до тебя существу магической природы, иначе оно мгновенно на шею сядет и ножки свесит, а то и насовсем в голову переселится, знаю я их.
А я и в самом деле совсем не рада этой проклятой древней железяке. Избавиться бы от нее поскорее.
«Я не железяка, — обиделось это… изделие из металла и магии. — Я воин».
— Ты убийца, а не воин, — вспомнила я искалеченную фигуру Сатарфа. — Всего лишь инструмент для чужих преступлений.
«Ты права, — признал кинжал, и у меня аж в голове засвербело от его мысленного вздоха. — Но разве ты сама — не орудие своей богини, сельо? И разве ты можешь оценить ее планы, в которые она вряд ли посвящает своих жриц? Так не суди меня. Не я направлял руку убийцы».