Может, он шел и недолго, но после того, как упал и поднялся, темп его ходьбы очень замедлился. Он уже едва брел, сдерживая все чаще пробиравшую его дрожь. Что-то в его всегда выносливом теле явно разладилось.
Опушка куда-то пропала, зарослей кустарника на его пути встречалось все больше, под ногами шуршала сухая трава, и он подумал: хотя бы не набрести на речку. Где-то тут поймой должна протекать неказистая речушка Ужка, через которую в темноте ему не перебраться. Что тогда делать? Вот еще не хватало на его голову!
И все-таки скошенный луг или пойма под ногами враз как-то кончились, и речка не появилась. Он опять вышел на твердую почву, хотя идти по ней стало чертовски неудобно. Это было вспаханное поле, неровное и бугристое, то и дело больно подворачивались ноги. Азевич круто повернул в сторону и скоро уперся в полосу кустарника. Приглядевшись, пролез сквозь его черную чащу и оказался на твердом и ровном. Не сразу понял, что набрел на дорогу — уезженный сухой большак, возможно, бежавший в сторону местечка. Только в какой стороне было то местечко?
Пытаясь вспомнить, какие поблизости могли быть деревни, Азевич прошел несколько шагов в одну сторону, потом, засомневавшись, повернул в противоположную. В районное местечко, разумеется, лучше не соваться, надо держаться от него подальше. Может, пойти туда, где лежали знакомые ему места и еще дальше — родная деревня Липовка? Очень хотелось теперь домой, но дорога туда ему была заказана.
Вот чертова жизнь, или война, или проклятая его судьба, когда именно туда, куда надо, где нашел бы приют и прибежище, именно туда и нельзя.
В том, что он теперь идет в нужном направлении, должной уверенности у него не было, казалось, идет не туда. И он остановился снова, огляделся. До слуха донесся какой-то неопределенный звук, заставивший его снова вслушаться. Кажется, однако, он не ошибся: ветер доносил тихий стук копыт — кто-то ехал по большаку и был уже близко. Азевич шагнул в сторону, под кустарник, присел, затаился. Тут, пожалуй, его не заметят, а уж он что-то увидит.
Дожидаться пришлось недолго, из темноты на дорогу выплыла тусклая неопределенная тень, потом стала различима лошадиная голова под дугой и повозка, нагруженная какой-то поклажей. Она быстро приближалась, и оттуда послышалось:
— Теточка, а волки нас не догонят?
Это был тихий ребячий голосок — мальчика или девочки, не понять. Азевич задержал дыхание и услышал, как хрипловато-спокойно отозвалась женщина:
— Ды якия волки, но-о...
— Волков дужа боюся...
— Волков не бойся теперь... Теперь людей надо бояться, детка.