Эдит вчитывалась в скупые газетные строчки, силясь понять смысл написанного. Даже сейчас, после похорон, она не могла представить себе Фрэнка мертвым. Он так любил жизнь во всех ее проявлениях, так умел радоваться ей…
Лимузин миновал небоскребы на Сансет-стрит, потом Голливуд и выехал на бульвар Сансет. Джордж всю дорогу молчал, понимая состояние своей пассажирки, но желание поговорить наконец пересилило.
— Странная штука жизнь, правда? — обратился он к Эдит. — Предки хозяина трудились не покладая рук, чтобы увеличить свое богатство и передать его следующему поколению. И что же? С его смертью пришел конец династии. Некому унаследовать огромное состояние. Все труды насмарку. — Помолчав, он с гордостью добавил: — А я, простой шофер, имею семерых внуков, и все мальчики!
Эдит почти не слушала его.
— Да… — отозвалась она рассеянно, — единственный наследник умер.
— Что, простите? — переспросил Джордж.
— Я говорю: единственный сын Фрэнка де Лорки умер.
— Но, мэм, насколько мне известно, у хозяина не было детей — ни сына, ни дочери.
Эдит удивленно взглянула на него.
— Наверное, вы просто не знаете. Это было двадцать лет назад.
— Двадцать лет, мэм? Я служу в этой семье уже сорок лет.
Эдит выпрямилась.
— Вы уверены, что миссис де Лорка не родила мальчика в первый год после свадьбы?
— Совершенно уверен, мэм.
— Но… может, ваши хозяева были тогда в Европе?
— Нет, мэм. Первый год после свадьбы да и следующие года два они провели дома. Мистер Фрэнк, помнится, сказал, что вдоволь наездился, когда служил в армии, и хочет отдохнуть от путешествий. Кроме того, ему надо было привести в порядок семейные дела.
Эдит молчала. Неожиданное открытие потрясло ее до глубины души. Когда «роллс-ройс» остановился на углу Фигероа и Темлл-стрит, она пробормотала «спасибо», вышла из машины и почти бегом бросилась домой, стараясь справиться с душившим ее гневом.
Войдя с улицы, залитой ярким солнечным светом, в полумрак своего бара, Эдит на секунду остановилась, чтобы глаза привыкли к темноте. Вскоре она начала различать смутные очертания знакомой обстановки. Побывав в роскошном особняке Маргарет, Эдит словно впервые увидела все, что годами окружало ее. Бар ютился в первом этаже шаткого деревянного дома. Вдоль стоики тянулся ряд обтянутых искусственной кожей табуретов на длинных хромированных ножках, купленных на распродаже, а посреди тесного помещения — несколько столиков со стульями. Единственным украшением служила неоновая реклама пива, укрепленная над стойкой.
В дальнем углу бара находилась сколоченная из досок эстрада, которую Эдит обтянула хлопчатой бумагой и разноцветной фольгой. На эстраде стояли электроорган и набор ударных инструментов. Эдит предпочитала «живую» музыку и терпеть не могла музыкальные автоматы.