– Мне сила моей родной земли надобна. Гуляючи по ней, здравия набираюсь, тоску развеиваю.
Ещё не одно прекрасное украшение сделала для неё Искра по заказам князя, а тайно поднесла ей подарок от себя – ожерелье из кроваво-алых лалов, в волшбу которого, по её словам, она вложила всю свою любовь. Но милее всех каменьев и золота были для Лебедяны мгновения единения с возлюбленной. Лёжа в луговых цветах, она, как дитя, заворожённо слушала песни и сказки, которые женщина-кошка мурлыкала ей, и любовалась её сверкающей на солнце головой. Ночами при луне и звёздах она зарывалась в пушистый мех пальцами, восхищаясь звериной красотой и силой кошки, таяла в звуках мурлыканья – сладко до щекотавших глаза слёз.
– Люблю тебя, лада, – шептала княгиня, целуя бессчётно такие нужные и родные губы. – Единственная моя, бесценная, радость моя, сердце моё и душа...
– Горлинка, голубка, цветочек мой лазоревый, – вторила ей та, щекоча дыханием щёки Лебедяны. – И я люблю тебя, жизнь моя, небо моё, земля моя... Ты – мир мой... Лебёдушка моя...
В разлуке княгиня тосковала. В каждом вздохе ветра, в шелесте сада и пляске солнечных зайчиков жила память об их встречах, лунная дорожка на пруду звала побежать легкими шагами, едва касаясь воды... Нырнуть в проход – и вот они, желанные объятия. Видела княгиня и кузню своей лады – в светлом сосновом бору на склоне горы, поила мастерицу молоком из крынки, когда та выходила пообедать под открытым небом. Носила ей яства-разносолы с княжеской кухни и мёд хмельной, да и сама выпивала с нею чарочку. Счастье это было, но счастье урывками, тайком, с горчинкой и привкусом тоски. Ах, зачем же ты накрыла сердце безумием, любовь запоздалая?.. Но уж лучше полюбить вот так, отчаянно и безоглядно, чем всю жизнь провести в болотистом омуте покоя, так и не познав страсти, надрывающей грудь и доводящей до сладостных слёз.
Временами голос совести становился громче, и Лебедяне было тяжело смотреть в глаза мужу. А тут пришла беда: захворал Искрен, стали его мучить боли в желудке. Просветив его насквозь взором белогорской целительницы, Лебедяна ужаснулась тому, что творилось у князя внутри. В самом желудке она увидела тёмное пятнышко вроде язвы, от которого тянулись чёрные нити. Они прорастали в лёгкие, в печень и селезёнку, пробрались и к костям, рассеивая по всему телу маленьких «деток» того, главного пятнышка.
– Язва у тебя, княже, – сказали лекари, осмотрев Светлореченского владыку.
Но Лебедяна чуяла сердцем: это куда более опасный, смертоносный недуг. Веяло от него могильным холодом и тоской близкой утраты. Всю свою целительную силу она приложила, чтобы изгнать его, и «детки» исчезли, а пятнышко в желудке стало почти незаметным. Совсем его убрать у Лебедяны не выходило, но и после этого лечения Искрену стало гораздо лучше. Боли ушли, он даже сразу помолодел лет на десять, а вот у княгини засеребрились первые ниточки седины в косах.