— Девок я еще на тот свет не отправлял. Да и чего с них взять?
— Как чего? — захохотал один из разбойников. — Мужикам на потребу. Может, еще по разу приладимся?
— Будя. Кой толк полумертвую драть. Пущай живет, коль очухается. Пора нам, ребятушки.
Ватага снялась, как её и не было.
Не скоро пришла в себя Фетинья, а затем залилась горючими слезами. Теперь веселый и ласковый лес стал для неё угрюмым и неприютным. Небывалая злость заполнила её душу. Её растерзали и обесчестили жестокие люди. Нелюди! Да покарай же их своей десницей, Господи!
И не час и не два оставалась на опушке подавленная Фетинья. Ей не хотелось жить. В полуверсте от нее протекала река Ишня. Надо выйти на брег и кинуться в холодный омут. Надо!
Фетинья поднялась, плотнее запахнула на себе разодранный сарафан, и вдруг увидела возле ног, в помятой траве, маленький кожаный мешочек на шелковом крученом гайтане. Наклонилась, взяла в ладони, развязала. Да это же ладанка! В мешочке — ароматный комочек смолки, серебряный нательный крест и малюсенький лоскуток выбеленной телячьей кожи, на коей были нанесены киноварью несколько мелких, кудреватых слов. Девушка сожалело вздохнула: в грамоте она была не горазда. А жаль! Уже сейчас бы она знала имя насильника — атамана. Именно с него она сорвала в пылу борьбы кожаный мешочек. Рябец же — всего скорее кличка. Надо непременно изведать имя этого треклятого паскудника.
Ладанка заставила передумать Фетинью об омуте. Ей надо жить и, во что бы то ни стало, отомстить Рябцу.
Девушка, закинув за плечо суму с цветами, кореньями и травами, превозмогая боль, потихоньку побрела к дороге. Но её злоключения не закончились. Невдалеке от дороги она услышала приглушенные голоса:
— Их трое, атаман. Закидаем стрелами.
— А коль пораним, кистенями добьем.
— Теперь — молчок, ребятушки. Вот-вот покажутся.
Фетинья затаилась в зарослях. Рябец замыслил новое черное дело.
Вскоре на дороге показались трое всадников в богатых цветных кафтанах. Из леса с тонким свистом полетели оперенные стрелы с железными наконечниками. Двое из вершников, смертельно раненые, повалились с коней, а третий выхватил было из красных сафьяновых ножен меч, но и его достала безжалостная стрела.
На дорогу высыпали разбойники и принялись, для верности, бить по головам всадников кистенями.
— Всё, ребятушки. Тащи мертвяков в лес, от греха подальше. И коней сведем. Поспешай! Береженого Бог бережет.
Где-то в десяти саженях от притаившейся Фетиньи, разбойники сняли с мертвецов кафтаны, сафьяновые сапоги и шапки, заглянули в переметные сумы.