Всю ночь провел Глеб Василькович в мучительных раздумьях. А на другой день подле его дубовых хором собралась разъяренная толпа горожан. Выкрики белозерцов были угрожающими:
— Останови, князь, разбой, иначе мы пойдем войной на татар!
— Коль будешь бездействовать, соберем вече и выдворим тебя из города!
— Встань на защиту народа, князь!
Впервые увидел таким ужасным свой народ Глеб Василькович, и его аж озноб охватил. Страшны в своем гневе белозерцы, чего доброго и в самом деле из города вышибут. Ишь, какие отчаянные лица! «Встань на защиту». Легко сказать: так защитишь, что и без головы останешься. Нет, уж лучше в Орду за невестой ехать. Матушка посерчает, посерчает да и отступится. И народ успокоится. Как только он сообщит баскаку, что собрался к хану Берке, тот прекратит все поборы.
Глеб Василькович, стоя на красном крыльце терема, утвердившись в своих мыслях, уверенным, окрепшим голосом, чего и сам не ожидал, произнес:
— Я встану на защиту народа. Уже завтра татары перестанут шарить по вашим домам.
— Аль дружину поднимешь? — неуверенно вопросил один из посадских людей.
— Войной татар не осилишь. Похитрей сотворю. Сами увидите. Расступись! Иду к баскаку.
Ранним утром Глеб Василькович, взяв с собой три десятка дружинников и обозных людей с харчами, двинулся санным путем в Орду. Сидя в возке, окутанный теплыми шубами, думал:
«Зимняя стезя по Шексне и Волге вдвое борзее, чем летняя поездка. Кони шустро бегут. Доберусь с Божьей помощью».
Баскак, памятуя о строгом приказе великого хана Берке, сдержал свое слово и, с выездом Белозерского князя, прекратил поборы. А когда Глеб Василькович вернулся из Золотой Орды с новой супругой, баскак и вовсе вывел свой отряд из древнего городка.
Нет, не смирилась княгиня Мария с новой женитьбой сына. Поступок Глеба ее настолько удивил, что она долго не находила себе места. Вот тебе и смирный сыночек. Не зря говорят: в тихом омуте черти водятся. Глеба будто бес подтолкнул. Впервые он не только не посоветовался с матерью, съездив в Орду, но и решился на прямое непослушание. Взял да и женился на магометанке. Правда, пришлось Зейнаб перейти в христианскую веру и, крестившись, принять православное имя Феодоры, но это ничего не меняет. Ныне вся Русь заговорит: сын княгини Марии ни за что ни про что упек свою законную супругу в монастырь, а сам взял в жены племянницу хана Берке, чьи злодеяния известны каждому русичу. Какой стыд!
Мария все свои годы вела достойный, глубоко порядочный образ жизни. Никто не мог ее упрекнуть в чем-то дурном, вероломном и корыстном. «Самая образованная женщина средневековья» все свои последние годы, особенно после гибели мужа на реке Сить, настойчиво, изо дня в день, вела кропотливую деятельность против княжеских междоусобиц, за единение уделов, возрождение Руси после чудовищного ордынского нашествия и скрытную подготовку дружин к войне против чужеземного ига. (Пройдет еще немного времени и историки назовут ее вдохновительницей грандиозного вечевого восстания, более чем за сто лет ставшего предтечей Куликовской битвы. Этот гражданский подвиг первой русской писательницы — летописицы не должен померкнуть и в грядущих столетиях).