— Марзоев, Семечкин, Захаридзе! Когда эти трое войдут в дом — через заднюю дверь за мной. Марзоев и Захаридзе, на лыжах пойдете в обход и перекроете Исмаилову дорогу к перевалу. Помните: его надо взять живым!
Как только трое бандитов вошли в коридор, раздался выстрел, послышался шум, хрип. Путивцев и Семечкин через запасную дверь выскочили наружу.
Захаридзе и Марзоев, приладив лыжи, быстро пошли в обход. Исмаилов обернулся, выстрелил дважды в Путивцева и Семечкина, потом несколько раз выстрелил по бегущим Марзоеву и Захаридзе. А сам побежал. За ним — Путивцев и Семечкин.
Бежать вверх по рыхлому, проваливающемуся снегу было невероятно трудно. Пот градом катился по лицу, стекал за воротник, холодные струйки щекотали разгоряченную спину. Но и Исмаилов, видимо, выдыхался, залег. А Марзоев и Захаридзе на лыжах уже подходили к лесу — путь к отступлению был отрезан.
Исмаилов зарылся в снег. Стал вести прицельный огонь по Путивцеву и Семечкину. Те стреляли вверх, чтобы только помешать ему как следует целиться.
— Зарывайся в снег! — приказал Путивцев Семечкину. — Теперь он от нас не уйдет.
Семечкин стал разгребать руками снег и вдруг вскрикнул: пуля Исмаилова пробила ему ладонь. К этому времени еще пять бойцов — в доме уже все было закончено — выскочили наружу, стали заходить с разных сторон, окружать Исмаилова. Теперь ему приходилось вести огонь во многих направлениях. Когда он целился в одну сторону, бойцы подползали с других сторон. Прорывая канавы в снегу, они медленно двигались по ним. Пули Исмаилова не могли причинить им вреда.
Раздался последний выстрел, и все смолкло. Еще некоторое время они ползли, соблюдая осторожность, но Михаил уже понял, что Исмаилов застрелился.
Приподнялся. За ним приподнялись еще двое. Затем остальные.
— Ушел, собака! От суда ушел! — скрипнул зубами Марзоев.
Погрузая в снегу, стали приближаться к тому месту, где находился Исмаилов. Он лежал на спине, и темная струйка крови текла у него изо рта.
Алексей Путивцев легко знакомился с девушками. В тот вечер, в день приезда Пантелея, он впервые увидел Нину, шепнул ей заговорщически после ужина:
— Пусть мои старшие братья решают мировые проблемы, а мы с вами, Ниночка, подышим свежим воздухом, пройдемся по саду.
И подхватил ее под руку.
— Хорошо как антоновкой пахнет, — все так же шепотом продолжал он, наклонясь к ее уху. И поцеловал в шею. И тотчас же приложил палец к губам: — Тсс…
«Но почему?» — хотела спросить Нина. И тут он еще раз поцеловал ее, на этот раз в губы.
— Зачем это? — прошептала Нина, негодуя.