— Комсомолец.
— Подойдет…
— А ты что ж это — беспартийного и на работу бы не взял?
— Вот видишь, Пантелей. Стоит только слово сказать, а он уже с придирками.
— Пошли, мужики, во двор, перекурим это дело, — предложил Пантелей.
Расселись на грубо сколоченной лавке под развесистой шелковицей Пантелей, Клим, Сергей, Михаил и Захар. Алексей исчез куда-то с Ниной. Максим остался в доме с женщинами.
Вечер стоял мягкий, тихий. Крупные теплые звезды струились тусклым молочным светом. На темно-синем небе густо лежала серебристая звездная пыль. Пантелей вспомнил о ночных полетах там, над Германией…
— Нет лучше воздуха, чем в наших краях, — сказал он, подумав о своем. — В Средней Азии сухо, как в духовке. На Балтике сыро. За все лето в Германии ни одного такого вечера не было…
Помолчали немного, светя в ночи папиросами.
— Тебе приходилось, брат, встречаться с немецкими коммунистами? — спросил Михаил.
— Приходилось.
— Скажи, возможна ли в ближайшее время там революция?
— А что вы слыхали о партии Гитлера? — неожиданно спросил Пантелей.
— А разве в России не было соглашателей? — вопросом на вопрос ответил Ананьин.
— Это не партия соглашателей, — возразил Путивцев. — Это значительно опаснее. Я слышал Гитлера. Он ловко играет на национальных чувствах немцев. Умело использует социальные лозунги, выдавая свою партию за партию рабочих.
— А разве меньшевики не использовали социальные лозунги? — не сдавался Ананьин.
— Использовали, — сказал Пантелей. — Не смогу я, наверное, объяснить… Но это совсем другое. Надо побывать там, пожить, увидеть все своими глазами…
— А ты как считаешь, Гитлер и его партия могут прийти к власти? — спросил Романов.
— Видишь ли, завод, на котором я был, не совсем обычный.
И Путивцев рассказал о Хейнкеле, о его заводе, об обедневших бауэрах, вчерашних люмпен-пролетариях, которых набрал Хейнкель на свой завод. Рассказал о Видере, о человеке, который не хочет даже слышать слово «политика».
— И таких, как он, в Германии немало. Но главная беда — раскол, который внесли социал-демократы в ряды рабочего класса. В таких условиях Гитлер может прийти к власти. А это враг коммунистов, враг опасный, убежденный, и борьба с ним будет трудной.
— Классовая борьба везде и всегда была трудной. Но в Германии она ведется в открытую, у нас же принимает скрытые формы, — заметил Ананьин.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Пантелей.
— На словах сегодня все за Советскую власть, а на деле у нас еще есть такие, которые стараются вставлять палки в колесо истории.
— Опять ты завел любимую пластинку, — недовольно поморщился Романов. Видно, не раз они говорили об этом.