Неожиданно загрохотал гром: я вздрогнул и расплескал свой виски. Уорику не терпелось узнать, что было дальше.
— Мне точно известно, — продолжал я, — что он купил билеты в Конго, но поехал туда или нет — это уже другой вопрос. С тех пор он как в воду канул!
— Упивающийся своим горем маньяк, — ухмыльнулся Уорик, — какой бесславный конец для такого ума! Но причем тут Мендингем?
— Я как раз к этому перехожу, — его дьявольское упорство раздражало меня. — Только ради Бога, не перебивайте! Почти три месяца спустя, как Грегори якобы уехал за границу, исчез и Мендингем.
— Он что, погиб? — спросил Уорик.
Я был вне себя от ярости.
— Нет! Я имел ввиду совсем не это. Я сказал «исчез». Как-то утром он вышел из дома — и больше его ни видели.
— Никогда? — глаза Уорика чуть не вылезли из орбит. Он тяжело дышал.
— До той поры, пока я не нашел его, — медленно ответил я, — или, точнее, то немногое, что от него осталось.
— Гниющая масса разлагающейся плоти, или просто высохшие кости? Уорик даже облизнул губы от возбуждения.
— Ни то и не другое, — я замолчал. Острота воспоминания в сочетании с чувством отвращения к этому сидящему рядом вампиру, тяготили меня, но я все-таки продолжил рассказ, движимый лишь одним желанием поверить хоть кому-нибудь эту ужасную тайну.
— Мойра, как вы можете предположить, была в неистовстве, а тревога и неизвестность едва не убили ее. Но она выжила, главным образом, мне кажется, благодаря неистребимому желанию добраться до сути этой загадки. Поймите, тут и речи не могло быть о другой женщине: Мендингем действительно любил Мойру. В то время я часто видел ее и помогал, как мог: но все было напрасно. Полиция, телеграф, автомобильные клубы делали все возможное, но Мендингем пропал.
— Бесследно? — в голосе Уорика чувствовалась смесь скептицизма и восторга.
— Бесследно, но слухов ходило множество. Его видели во всех концах Англии: бывало совпадали все приметы, однако, каждый раз это оказывался не он. Похоже было, что в стране буквально сотни двойников.
— Следующим интересным моментом в этой истории, которому в то время никто не придал особого значения, стало возвращение Грегори. Это случилось через месяц или, возможно, чуть раньше после исчезновения Мендингема. Он уже на был таким общительным, как раньше, но не казался и отшельником, каким его запомнили перед поездкой за границу. Он занял комнату в своем клубе, и частенько показывался в городе — то в театре, то на выставке; по-прежнему владел баржей, где, по его словам, проводил много времени.
Примерно через три дня после его возвращения мне позвонила Мойра. Она была в истерике — это чувствовалось по телефону и хотела, чтобы я приехал к ней немедленно; у нее была… — я не разобрал что, потому что голос ее перешел в захлебывающийся стон. Я поспешил к ней. Она была вне себя. Говорить она не могла, лицо ее побелело и застыло, глаза были широко раскрыты, губы бледны. Она показала мне на посылку, лежащую открытой на диване в ее гостиной. Я подошел к дивану, взял ее, хотя уже был готов увидеть что-нибудь жуткое или опасное вроде бомбы или змеи, тут же бросил ее с криком, потому что в ней была — рука.