— Да что ты говоришь!
Опустив голову, я промаршировала в гостиную. Не успела я переступить порог, как сразу же захотелось снова исчезнуть: мои родители сидели бок о бок на диване, и как только я вошла, не сводили с меня глаз. Это не может означать ничего хорошего, и, когда папа открыл рот, я получила этому подтверждение. Без всякого вступления, он сказал:
— Мало того, что ты с этим парнем...
Ух ты! В его устах слово «парень» прозвучало как самое непристойное ругательство.
— ... занималась чем-то непонятным в коморке ...
Я бы удивилась, если бы дедушка не позвонил им.
— Я всего лишь поцеловалась с Алексом, - защищалась я.
Я даже не пыталась врать, поскольку уже была сыта по горло чувством вины.
— Больше ничего не произошло.
У моей мамы чуть не повылезали глаза на лоб. Я бы с удовольствием посмеялась над её ошеломлённым лицом, но не хотела, чтобы мои неприятности стали ещё больше.
Отец быстро пришёл в себя:
— А потом ты ещё отказываешься стать старостой класса! Разве ты не знаешь, что это хорошо для твоего резюме, когда позже пойдёшь учиться на адвоката?
С каких это пор я хочу стать адвокатом?
Это я и спросила родителей.
— А почему нет? - бросила мама. — Это хорошая и уважаемая профессия. В Вене есть отличный университет. Твой отец тоже посещал его.
— Но я не хочу в Вену! И я ни за что не стану адвокатом! Я хочу остаться тут, рядом с подругами.
Хотя эти трое тоже ещё не были уверены, чем хотят заняться через год... Нелли подумывала пойти учиться в университет на журналистику и, возможно, работать в газете. Серена каждые полгода выбирала что-то новое, на данный момент собиралась стать барменшей. Виолет была уверена только в том, что не хочет возобновлять карьеру пианистки в Моцартеуме... Но мы поклялись, не упускать друг друга из виду, а Вена была очень далеко от Зальцбурга.
— Тогда учи медицину и становись врачом. А может тебе нравится психология?
— Вы же не серьёзно! — закричала я родителям.
На их лицах отразился ужас.
— Меня всё это не интересует! Ни юриспруденция, ни медицина, ни психология! Я ещё не знаю, хочу ли вообще в университет после выпуска. Может, просто пойду в техникум?
— Ты будешь учиться в университете!
Мой отец говорил со мной, будто я его марионетка, у которой нет собственной воли.
И кто-то ещё удивляется, почему я так изменилась! Мои родители всегда указывали мне, что я должна делать.
Совершенно неожиданно вмешался кто-то ещё:
— Это не честно, — я повернулась к Яну, который вычерпывал ложкой хлопья из синей миски. Он встал рядом и по очереди указал ложкой на отца и на мать. — Ей почти восемнадцать! Дайте ей насладиться безоблачной, подростковой жизнью. И не говорите сейчас про Эллен, и что сделала бы она. Вы думаете, что она идеальная дочь, но как раз эта идеальность внутренне ломает её. Самое позднее через два года она будет чувствовать такую неудовлетворённость из-за своей нынешней жизни, метясь между браком и учительским референдарием, что вам придётся сметать в кучку жалкие остатки!