Я ошибался.
Дейдара не так уж плох – его мотивы были искренними и простыми.
Я так ошибался…
– Наруто?!
Грохот двери и родной голос заставляет замереть и удержать палец на курке – на секунду. Всего на миг.
Хаку отходит в сторону и недовольно смотрит за мою спину.
Не знаю, не вижу, не понимаю, как и когда Саске оказывается неподалеку. Но его голос проникает внутрь, словно воздух, с каждым новым вдохом. Естественно.
Необходимо.
– Пожалуйста, опусти пистолет.
– Это он. Он… сделал это с Кибой, стрелял в тебя и… он… убил…
– Наруто, пожалуйста. Ты… не такой.
– Откуда ты знаешь?!
В зале тихо – только позади раздается звук тяжелого дыхания. Видимо, кто-то из команды Учихи тоже тут. Торопились. Бежали.
– Это не выход. Чужая смерть ничего не исправит.
– Зато предотвратит будущие ошибки!
Шаг. Еще один. Саске загораживает Забузу собой, дуло пистолета почти упирается ему в грудь. Какие-то жалкие сантиметры между Учихой и смертью.
Его темная рубашка и пальто в грязи. Видимо, пришлось подраться, чтобы освободить брата из темницы.
– Отойди. Прошу тебя, Саске, отойди.
– Что ты вообще здесь делаешь?
Его лицо я хотел бы видеть в последнюю очередь.
Глаза, полные боли, в особенности. Впервые в его взгляде я не могу уловить что-то еще.
Только боль, концентрированное страдание.
И опустить оружие тоже не могу.
Всё это слишком. Уже чересчур.
– Просто. Уйди. С дороги.
– Нет, – Учиха медленно стискивает пистолет пальцами и подходит в упор. Прижимается к оружию уязвимо, открыто. Грудная клетка вздрагивает рвано, словно у раненого. Его тоже колотит, как и меня, но решимости продолжить говорить хватает. – Если хочешь кого-то убить, то ты знаешь, что делать. Я в первую очередь виноват в том, что случилось с Кибой. Я виноват во всем. И уже давно готов так умереть – пожалуй, это был бы лучший вариант из всех возможных.
– Что…
– Если ты сможешь нажать на курок, то мне нечего больше… мне незачем здесь быть. Если ты можешь – значит, мы уже мертвы. Мы оба. Ты убьешь меня раньше, чем выстрелишь в человека.
Я плачу? Или смеюсь? Разве можно так сильно и глубоко ранить одними словами?..
Саске точно плачет. Совершенно точно, но на его лице нет и следа истерики. Всё та же кошмарная, тихая боль.
Несколько долгих минут мы смотрим друг на друга взглядами пленников на эшафоте – прощаясь, умоляя, надеясь на что-то. Как будто другой человек может изменить ситуацию, может волшебным образом остановить топор палача и сломать кандалы силой мысли.
Руке холодно от стали пистолета. Я помню, что это значит: «Ты мне не хозяин». Почему же тогда не получается остановить это и опустить оружие?