Магия природы, какие-то образы, мыслеформы. И совы.
Совы были на первом месте.
Такие… круглоглазые, с огромными-огромными темными зрачками. Это было в Саске – таинственность, животная притягательность. Это еще в кошках есть. В самых большеглазых. В самых красивых.
– Саске, я спать хочу, – бормочу, утыкаясь куда-то ему в лицо.
Итачи что-то говорит. Судя по тону, одобрительное.
Но Учиха всегда против.
– Мне страшно. Если ты уснешь, то я сойду с ума. Окончательно. Так что пока… не уходи. Мы еще не всё сделали.
В этот раз ухватиться за мысль не получается – снова пятна и вспышки, я вздрагиваю, а Саске придерживает за плечи. Говорит что-то успокаивающее на ухо, просто безостановочно, всякую бессмысленную хрень. А мне хорошо.
Кстати, он говорит про единорогов? Типа будут скучать, куда ж они без меня-то? Про эльфов говорит, про деревья. Про Кьюби, про Шарин, про ракушки и устрицы. Про перья и фокусы, про сцену. Про добрую магию, светлую, без которой мир станет черным. Тёмным, как сама тьма… а черный мир, кому он нужен? Отвратительный, страшный, до краев наполненный страхом и болью, извергающий ее из себя мерзкими черными сгустками?
Боже, кому он нужен, такой мир?
Про себя. Как же много он говорит про себя, эгоист.
Про то, что я – его свет. Только его. Что мне нельзя исчезать. Типа будет скучать, куда ж он без меня-то? Что мне надо только собраться, как мы всегда это делали перед выступлением. И врет, что крови уже нет, что Итачи почти справился, только бы я всё это выдержал.
Потом он говорит, что любит меня больше жизни. А голос-то голос… сама боль, как она есть. Как будто мне и так её мало.
Свет софитов бьет в глаза изнутри, в ушах почему-то звучат аплодисменты. Браво, Саске, здорово сказанул. Как боженька смолвил.
Только в знак согласия мне сказать нечего – киваю и отключаюсь.
Но я тебя, скотина, не брошу.
Не дождешься.
========== О грязных лапах, уязвимости и бутоне ==========
Приятно, когда тебя помнят. Не важно как, не важно почему – просто помнят и всё.
Дату дня рождения, событие с твоим участием, даже необдуманно сказанную мысль…
Когда я открываю глаза, Саске преспокойно дрыхнет на моем животе. Волосы разметались по одеялу и задницей утки стоят на затылке. Лицо в разноцветную пятнышку синяков – мордой в краску упал, не иначе. Веки припухли, покраснели, видно, что долго не спал.
Учиху просто отключило.
Прикасаюсь ладонью к щеке, как к первому снегу – не растаял бы. Не исчез и не утек водой сквозь пальцы. Его ведь так легко ранить.
Ресницы вздрагивают, чуть дергаются. Меня обволакивает сонный взгляд, полный непонимания, после чего осмысленность растекается по темной-темной радужке и при теплом свете отбликивает испугом.