– Внешне ты напоминаешь человека, с которым я имею несчастье на протяжении четырех лет жить бок о бок. Только ведешь себя странно.
– Если я делаю это редко, не значит, что я веду себя странно…
Невольно увлекаюсь этой небрежной игрой, сую ладонь под одеяло и поглаживаю горячий бок засранца. Затем оглаживаю тонкий край ребер, согрев руку в жаркой впадинке. Саске молчит, видимо, прислушиваясь к ощущениям.
Самой большой странностью во всем этом является скорее то, что я до сих пор не огреб коленом под дых или подушкой по морде. Податливая покорность Учихи придает смелости. Ласки кажутся почти невинными, даже когда я осмеливаюсь перейти на соски и тягучими движениями касаюсь кожи вокруг них.
Опять же, хочется укусить, ущипнуть, оставить след, причинить мимолетную боль, но я сдерживаюсь. Возможно, обходиться с этим телом ласково – еще хуже, чем устраивать сексуальные пытки, ибо это напрочь выбивает господина Дырявое Плечо из зоны комфорта.
– Наруто? – ну вот, началось. Саске не скрывает тревожные нотки в голосе и пытается поймать мой взгляд, но я не смотрю и даже забираюсь под одеяло, дабы не спалиться раньше времени. В безмятежные поглаживания вступает язык, и под тяжелой тканью разворачивается настоящее представление – я пытаюсь залезть везде, где можно и нельзя, старательно глотая смешки и улыбки.
Целую ключицы, не забывая обводить знакомые линии пальцами, выглаживая каждый сантиметр, словно что-то потерял в этой коже и старательно ищу пропажу. Прерываюсь только на то, чтобы отвести руку от своего лица или перетянуть сдернутое одеяло обратно.
– Да что… такое? – Учиха нервничает и об этом мне подсказывает сладкое биение под губами. Ускоренное, живое, горячее. Игнорировать вопросы становится опасно, терпение Саске тоже отнюдь не железное, поэтому я отвлекаю его легкими касаниями в самом низу живота. Мышцы напряжены – мне есть чем заняться.
Его дыхание сбивается, но стонов не слышно. Упрямится, как всегда.
– Наруто…
– Успокойся, – шепчу в живот и под одеялом, но он слышит.
Наверное, именно послушание разжигает во мне такой дикий азарт. Перехожу на ноги и опять без укусов, без боли. В каждом прикосновении только томная нежность, и откуда ее столько взялось?
Я разливаю ее по жилистым бедрам, выцеловываю коленки, лодыжки – особенно косточки, глажу поджатые пальцы. Просто помешательство. Мне нравится так сильно, что я готов провести за этим занятием несколько дней, но, боюсь, это чревато сотрясением мозга.
На самом деле хороший удар может прилететь уже сейчас, когда я дохожу до чувствительной области ступней. Саске ненавидит щекотку, так что тут приходится действовать с максимальной осторожностью.