– М? О чем ты?
– Узнал в больнице. Подумал, что тебе будет интересно.
– Намекаешь на то, что я болен разновидностью данного отклонения?
– Я не намекаю, я уверен, что ты гаптофоб. Убедился уже.
– Очень смешно.
Мы прибываем на восьмой этаж. Площадка не просто огромная – гигантская. Какая бессмысленная растрата полезного пространства, почти как в нашем зале с оранжевой стеной.
Квартир на площадке всего шесть. А нужная дверь простая, черная, совершенно непримечательная. Я первым подскакиваю к ней и жму на кнопку указанное в сообщении количество раз. Открывает мне сам хозяин парада в небрежной домашней одежде и с полнейшим беспорядком на голове.
Проскользнув мимо Джирайи, бегло стягиваю с себя кроссовки и куртку, путаясь в собственных пальцах из-за волнения. Итак, мы приплыли – только бы не накосячить где-нибудь!
Ведомый желанием поскорее все уладить, я сам беру Учиху за руку и молча, без объяснений веду его следом за Элифесом. Саске что-то там ворчит, пытаясь добиться внятных объяснений, и полный игнор с нашей стороны вводит его в ступор. Но ненадолго.
Итачи ждет посередине самой первой гостевой комнаты. Он высокий, на полголовы выше Учихи. И очень худой. А вот глаза такие же, пронзительные, темные. Только ресницы пушистые и улыбка очень мягкая, невесомая. Распущенные волосы спускаются по плечу длинными прядями. Одет неброско, в водолазку и джинсы, ничего особенного, но крайне симпатично. Надо сказать, в духе остальных представителей этой конченой семейки.
По дрогнувшей в моих пальцах руке я понимаю, что их взгляды встретились. И просто стою рядом, готовясь в любой момент удержать Саске на месте.
Он ничего не произносит, не спрашивает. Впервые вижу настолько ошеломленное выражение лица. Учиха даже не моргает, застыл, перестал дышать. Атмосфера вмиг становится невыносимо напряженной, до искр и сдавливающей виски тяжести.
Несмотря на это, я ни на секунду не забываю о своей миссии. Первым делом приходится придержать Саске от падения – его колени подгибаются. Паучьи пальцы больно впиваются в мое плечо в попытке ухватиться за что-то знакомое и твердое, потому что весь мир для Учихи становится зыбким, головокружительно непонятным. Я вижу, как опускаются густые ресницы, когда он смаргивает влажную пелену с глаз, и не выдерживаю, несмотря на то, что изначально обещал себе не поддаваться эмоциям.
– Помнишь, что я говорил про фобию? Возьми себя в руки.
Наконец, заметив, как Саске слабо кивает, перевожу взгляд на Итачи. Он тоже плачет, но как-то спокойно, что ли. Неуверенная улыбка блуждает по губам, бледность кажется уже не такой болезненной. Полумертвый человек оживает на моих глазах.