– Думаешь, стоит перепроверить? Если есть шанс, что Мадара в любой момент может нас сдать, хотелось бы знать об этом… слушай. Я давно хочу спросить, но никак не решаюсь. Чем занимается Джирайя помимо поддержки иллюзионистов и поиска «черных пятен»?
Кабуто смаргивает пелену с глаз, а я отвлекаюсь на дорогу.
– Элифес – это не менее мутная структура, чем Синтагма. Разве что построенная на более прочном фундаменте. Он вливает свои и доверенные деньги в прибыльные мероприятия, вроде бы заведует аудитом. Кстати! Мне птичка нашептала, что ты сцепился с Хаку и Забузой.
– Хаку, да… но… Забуза?
– Если он еще не появился, значит, появится. Забузу можешь не опасаться. Он прямой, как палка, и просто выполняет приказы. Ждать от него подлости – пустая трата времени и сил. А вот Хаку та еще фигура. Прошу тебя, никогда не действуй в одиночку. Одиночество – это твоя слабость.
– Ты знаешь, чем он занимается?
С минуту Якуши молчит, а потом говорит всего два слова, но этого оказывается достаточно, чтобы все струны в одно мгновение натянулись до треска, и инстинкт охотника погнал кровь по венам.
– Он работорговец.
И вдруг становится ясно, кто именно виноват в фобиях Итачи.
– Черт.
– Ага, всё еще хуже, чем ты думаешь… вокруг творится черте что. А я отцом стал, представляешь?!
Да уж, могу представить.
Такое ощущение, словно им стал и я тоже.
========== О символе войны, предложении и магии жизни ==========
Утром меня выманивает из сна восхитительный запах жареного мяса.
С кухни доносятся звуки бурной деятельности, сквозь новенькие жалюзи пробивается рассеянный солнечный свет, на душе тепло – жизнь абсолютно и безоговорочно прекрасна.
Наверное, я уже никогда не смогу с былым удовольствием есть полуфабрикаты или еду быстрого приготовления. Вкусовые сочетания, которые создает Саске, нельзя даже сравнивать с фальшивыми усилителями вкуса. В последний раз даже любимая лапша из коробки показалась мне мокрыми нитками, плавающими в бульоне.
Что поделать, если учиховский рамен – это поистине царское блюдо?
После первой же попытки подняться на ноги становится ясно, что любые тренировки сегодня отменяются. Мышцы болят невыносимо, притом те, о существовании которых я даже не догадывался.
Как эта зараза еще и нож держать может? И, вот зуб даю, наверняка он одухотворенно вальсирует со своими приправками по всей кухне.
Дабы убедиться в своем предположении воочию, осторожно крадусь по коридору и замираю подальше от входа, так, чтобы видеть прямую спину с милым белым бантиком – работа на побережье приучила Учиху к фартуку, шапочке и заколочкам.