|
| Had she possessed greater leisure for the service of her girls, she would probably have supposed it unnecessary, for they were under the care of a governess, with proper masters, and could want nothing more. | Будь у нее больше свободного времени, чтобы посвятить его дочерям, она бы, вероятно, сочла, что в этом нет необходимости, ведь они на попечении гувернантки, и у них прекрасные учителя, чего же еще надобно. |
| As for Fanny's being stupid at learning, "she could only say it was very unlucky, but some people were stupid, and Fanny must take more pains: she did not know what else was to be done; and, except her being so dull, she must add she saw no harm in the poor little thing, and always found her very handy and quick in carrying messages, and fetching what she wanted." | А что до Фанниной тупости в ученье, "можно только сказать, это весьма прискорбно, но иные люди и вправду тупы, так что Фанни должна стараться, не жалея сил; ничего другого тут не придумаешь; и надобно прибавить, что, кроме такой неспособности, она, леди Бертрам, не видит в бедняжке ничего плохого, к тому же девочка всегда так ловко и проворно исполняет поручения и приносит все, за чем ее ни пошлешь". |
| Fanny, with all her faults of ignorance and timidity, was fixed at Mansfield Park, and learning to transfer in its favour much of her attachment to her former home, grew up there not unhappily among her cousins. | При всей своей робости и пробелах в знаниях Фанни прижилась в Мэнсфилд-парке и, постепенно привязываясь к нему все сильней, почти как к родному дому, росла не вовсе безрадостно в окружении кузенов и кузин. |
| There was no positive ill-nature in Maria or Julia; and though Fanny was often mortified by their treatment of her, she thought too lowly of her own claims to feel injured by it. | Мария и Джулия были не злы по натуре, и, хотя своим поведением нередко унижали Фанни, она была о себе такого невысокого мнения, что не чувствовала обиды. |
| From about the time of her entering the family, Lady Bertram, in consequence of a little ill-health, and a great deal of indolence, gave up the house in town, which she had been used to occupy every spring, and remained wholly in the country, leaving Sir Thomas to attend his duty in Parliament, with whatever increase or diminution of comfort might arise from her absence. | Примерно в ту пору, когда она вошла в семью, леди Бертрам, из-за небольшого нездоровья и великой лености, отказалась от дома в Лондоне, где прежде проводила каждую весну, и жила теперь постоянно за городом, предоставив сэру Томасу исполнять его обязанности в парламенте и жить отныне с большим, а быть может, и с меньшим комфортом, вызванным ее отсутствием. |