Но я женат, и она покидает меня.
И чего бы я ни хотел от неё, все не может продолжаться вот так.
Я открываюсь от неё, губы ноют от разлуки с ней, и, тяжело дыша, мы смотрим друг на друга.
— Прости, — говорю я, пытаясь выровнять дыхание и прийти в себя. — Мне жаль. Это было неправильно.
— Было ли? — тихо спрашивает она. А затем словно понимает, что именно сказала. Качает головой и откидывается назад. — Да, конечно, это было неправильно.
— Ты уезжаешь, — говорю я ей.
— И у тебя есть жена.
— Но я не хочу, чтобы она и дальше была моей женой, — говорю я, потрясенный своим признанием. Я громко выдыхаю и опускаю голову на руль. — Я никогда не хотел, чтоб все повернулось вот так. Гребаный беспорядок. Я бы продолжал жить в браке еще много лет, не зная, что что-то упускаю.
— В конечном итоге ты бы все равно проснулся, — говорит Наташа. — Человеческое сердце не должно находиться в клетке у того, кто не лелеет его.
Я поворачиваю голову, все еще лежащую на руле, и умудряюсь слабо улыбаться ей.
— Очень поэтично.
— Это правда. Ты должен сделать это ради себя, чтобы сделать себя счастливым, особенно когда ты с кем-то, кто тоже недоволен.
— О чем ты говоришь?
Она поднимает брови.
— Ну, я о том... что ты собираешься делать, когда я уйду?
Я качаю головой, рассеянно глядя в окно на деревья, примыкающие к резиденции
— Я не знаю.
— Вернёшься к той жизни с ней, которой живёшь сейчас? Ты сам сказал, что это не правильно.
— Да, не правильно... но... я бы сделал это ради Хэймиша.
— Это неправильный ответ.
— Что ж, это единственный ответ, который у меня сейчас есть, — грубо говорю я. — Ты должна понять. Твой отец оставил вас с матерью.
— Мне было десять, — парирует она, — и мне пришлось мириться с детством, полным сражений и плача, и оскорблений, и родителей, которые не разговаривали друг с другом, только лишь кричали. Я просто хотела, чтобы мои родители были счастливы, чтобы и я могла быть счастливой. Им следовало расстаться раньше. Мне просто не повезло, что меня не увезли во Францию.
Я снова сажусь и провожу рукой по лицу, пытаясь разобраться во всем. Я все ещё ощущаю вкус ее губ, пальцы помнят ее волосы. Мои первые и последние вспышки нашего желания,
Она вытаскивает телефон из кармана и смотрит на него.
— Становится поздно. Вероятно, нам пора возвращаться.
— Да, — вздохнув, говорю я, поворачивая ключ. Как и прежде, машина заводится с первого раза.
Мы оба молчим во время поездки назад, напряжение между нами ослабевает и снова нарастает, словно мы продолжаем скитаться мыслями между чем-то чудесным и ужасным. Поцелуй был обеими из этих вещей.