– Представьте себе, товарищ военврач, именно так, нельзя. Вы видели, КТО именно подписал предъявленный вам документ?
– Видел, – угрюмо кивнул тот, успокаиваясь. – Разумеется, вы в полном праве поступить так, как сочтете нужным. Ничего с этим сделать я не смогу. Но как врач я тоже в своем праве – вправе объяснить всю опасность подобного, хм, мероприятия. Человеческий мозг – чрезвычайно сложная и малоизученная субстанция. Особенно мозг, получивший тяжелейшую ударную и барическую травму. А полет в самолете, все эти перепады высоты и, соответственно, давления, тряска и все такое прочее…
– Я прекрасно вас понял, доктор, – не выдержал контрразведчик. – Но, поверьте, если специально за подполковником прислали самолет, значит, он представляет большую ценность. И в Москве будет кому заняться вашим пациентом. Полагаю, в столице есть достаточно опытные специалисты.
– До аэродрома еще нужно добраться… – задумчиво пробормотал медик. – Хорошо, не вижу ни малейшего смысла и дальше спорить, сейчас я распоряжусь относительно раненого. Полчаса у вас в наличии имеется? Необходимо подготовить выписку и оформить переводные документы. Не знаю, кто займется им после, но лишним точно не будет, уж поверьте.
– Охотно верю, – понимающе кивнул лейтенант. И добавил твердым голосом:
– Но не более получаса.
– Добро. Да, вот еще что: в госпитале находится экипаж товарища подполковника. Я собирался выписывать их буквально со дня на день. Вы позволите бойцам попрощаться со своим командиром? Насколько заметил, они достаточно близки, каждый день его навещают.
Поколебавшись несколько секунд, контрразведчик покачал головой:
– Не вижу необходимости. Завтра сообщите им, что Сенина срочно перевели в другой госпиталь. Причину… причину придумаете сами, вам в любом случае видней. Считайте это моей настойчивой просьбой. Так будет лучше.
– Понял вас, – угрюмо кивнул военврач. – Подождите меня в кабинете, если хотите – можете курить, пепельница на столе. Пока персонал подготовит пациента и соберет личные вещи, займусь документацией…
* * *
Полковник Лукьянин, конец августа 1941 года
– Да не знаю я, что со мной было! – раздраженно махнул рукой полковник Лукьянин на заданный лейтенантом НКГБ вопрос. – Не помню я ничего ровным счетом, одни какие-то… фрагменты! Врач сказал, от перенапряжения все случилось, мол, повезло еще, что не полноценный инсульт.
– Не волнуйтесь так, Дмитрий Акимович, – успокаивающе улыбнулся Зыкин. – Разве я вас в чем-то обвиняю? Скорее наоборот, теперь я кое в чем абсолютно уверен. Жаль опоздал, ну да что уж теперь.