Безусловно, ближе может находиться и другой полицейский участок. Возможно, человек в Сент-Омере как раз сейчас сообщает туда о поступившем телефонном звонке, неожиданно прерванном звуком, похожим на выстрел.
Джеймс закусил губу. Нужно рискнуть. Даже если и существует такой участок, сейчас там, скорее всего, никто не работает. Франция рушилась на глазах.
Он сунул револьвер обратно в сапог, склонился над телом, с трудом перевернул его на спину. Лицо разбилось от удара о стену, однако Джеймс все же смог по нему прочесть, какое чувство испытал доктор в последний миг жизни: на нем отразилось выражение крайнего удивления.
Он обшарил карманы пиджака. Бумажник: удостоверение личности, старый театральный билет и около тридцати франков пятифранковыми купюрами. Джеймс поморщился. С этим далеко не уедешь. Он похлопал по карманам брюк и вынул ключи. Один от входной двери, второй – от машины. Уже лучше. Справа от дома, кажется, располагалась какая-то деревянная пристройка. Возможно, гараж.
Он встал и вернулся в приемную. Двухминутный обыск ящиков письменного стола не дал ничего, в них были только медицинские карты и стопки рецептурных бланков. Последнюю он взял себе с неопределенным чувством, что она может пригодиться, и уже хотел было снова идти в центральную часть дома, как вспомнил о своем пропитанном кровью шарфе. Схватил шарф с пола и затолкал в карман.
В холле Джеймс взглянул на наручные часы: ровно шесть. Он дал себе двадцать минут и ни секундой больше. Допустим, полиция сейчас выезжает из Сент-Омера, раньше половины седьмого они вряд ли сюда доберутся. Если приедут откуда-нибудь поближе – ничего не поделаешь, придется отстреливаться.
Перед ним была широкая лестница, ведущая на опоясывающую холл галерею. Спальни наверняка расположены там же. Слева распахнуты двухстворчатые двери в гостиную. Оттуда он и начнет.
Нужно найти деньги или что-то, способное быстро ими стать. В голове уже начал созревать план, который вряд ли встанет дешево.
Гостиная представляла собой элегантно обставленную комнату с кабинетным роялем у остекленной двери и чем-то напомнила ему Дауэр-Хаус. На дверь смотрело массивное бюро с опускающейся планчатой крышкой. Он с трудом подошел – боже, как болит спина! – и потянул ручку вверх. Бюро оказалось закрыто.
Джеймс обернулся. На камине в оловянной чаше стояли засушенные цветы, на полу по обеим сторонам – чугунные статуэтки в форме собак. Одна из них как раз подойдет. Он подтащил статуэтку к бюро, поднял тяжеленный кусок металла над головой и с грохотом обрушил на крышку. Несколько планок сломалось, внутри проглядывал выдвижной ящик. Еще два удара – и он сорвал остатки крышки.