— С дубинами? — хмыкнул Демша.
Старшой ватаги глянул на огромного молодого мужика и криво ухмыльнулся.
— Ныне время лихое. Без дубины и шагу не ступишь. Но мы люди мирные. Коль нас не трогают, и мы тише воды, ниже травы. Не так ли, ребятушки?
— Воистину, Вахоня. Мухи не обидим.
— Заходите в избу, коль так. Накормлю, чем Бог послал.
— Благодарствуем, хозяин. Добрый ты человек. Может, и на ночлег нас пустишь?
— Оставайтесь. На сеновале места хватит.
Мудрено десять ртов прокормить, но Варька — щедрая душа — снеди не пожалела. Появились на столе и грибы, и моченая брусника, и гречневая каша, и горшок щей, и каравай хлеба.
— Добрая у тебя хозяйка, — кося похотливые глаза на округлую грудь Варьки, произнес Вахоня. — Вот кабы еще медовухи поставила.
— Не держим, — ответил за жену Демша. Он хоть и приветил незваных гостей, но душа к ним не лежала. Меж двор скитальцы походили на лихих людей, коих немало развелось за последние годы.
На другое утро мужики высыпали из сенного сарая. Вахоня окинул дегтярно-черными глазами двор и, увидев распахнутую дверь амбара, подмигнул мужикам и пошел к срубу, из коего раздавался стук топора.
— Аль чего ладишь, хозяин?
— Навес.
— Дело нужное. Мало ли какого скарбу можно сложить… А чего это у тебя слажено?
Демша оглянулся, и в тот же миг на его голову обрушился кистень. Удар был настолько неожидан и силен, что Демша без чувств рухнул на половицы амбара.
— Готов, детина. А теперь хозяюшку надо приголубить, хо!
Не скоро пришел в себя Демша, а когда поднялся и, шатаясь, побрел в избу, то первая мысль его была о Варьке.
Жена, вся оголенная, лежала на полу и тихо стонала. Меж ног ее чернела густая лужа крови. Она не прожила и двух дней.
Необузданная ярость охватила Демшу. Похоронив жену, он схватил топор и кинулся в лес, надеясь столкнуться с разбойной ватагой. Но ватагу как ветром сдуло…
Мужик отмолчался, но дьяк повторил свой вопрос:
— И все-таки, как ты сюда угодил, мил человек?
— Мох понадобился. Пошел на клюквенное болото. Пальбу и гам услышал, вот и выскочил на дорогу.
Афанасий Иванович, сам роста немалого, но когда встал супротив мужика, оказался на голову ниже.
— И с чего бы вдруг за господ заступился? Да еще на целую орду выскочил.
— С лихими у меня, барин, свои счеты.
— Бывает, — неопределенно хмыкнул Афанасий Иванович, продолжая пытливо посматривать на мужика.
— Чьих будешь, мил человек?
— Княгини Пожарской. На починке ее обретаюсь.
Лицо дьяка оживилось.
— Да нам тебя сам Господь послал. Как кличут?
— Демшей.
— Не проводишь нас до имения княгини Пожарской?