Обмерла Ксения! Легче латынь на зубок выучить, чем сии правила запомнить. Ну почему царь батюшка загодя о таких неимоверных трудностях ей не поведал? Да ей в жизнь не осилить сию верховую езду!
Даже боярин Григорий Васильевич озадаченно крутанул головой. Эк, чего наворотил этот гасконец! И вовсе перепугал Ксению… И все же надо выполнять царский приказ. Царевна не только должна сесть на лошадь, но и проехаться по опушке.
— Ты вот что, Жак. Зачинай с азов, опосля пойдут и буки. Допрежь сам покажи, как в седло подняться, да не единожды.
— Я готов, ваша милость.
Маржарет трижды оказался в седле, а затем обратился к царевне:
— Может, попробуете, ваше высочество? Все мои дамы, которых я обучал, поднимались в седло с первого раза. Такой прекрасной принцессе, как вы, сам Бог велел овладеть конем. Не бойтесь, я вам помогу.
Гасконец хотел, было, подхватить царевну за талию, но Ксения решительно отвела его руки.
— Я хорошо запомнила, как вы поднимались в седло. Я сама. Вы только подержите лошадь.
— Подержу, ваше высочество. Но вы можете не беспокоиться. Арабчук — очень смирный конь, тем более, когда его желает оседлать столь прекрасная дама.
«Этот гасконец ведет себя чересчур развязно и дерзко», — невольно подумалось верховой боярыне.
— Не сглазьте, сударь, — произнесла царевна и довольно легко оказалась на седле.
— Отменно, ваше высочество! Держите корпус прямо, не перегибайте его ни вправо, ни влево. Головку поверните в сторону движения. Отменно! А теперь возьмите левой рукой поводья… Как вы себя чувствует?
— Кажется, хорошо, сударь…
А Василий наблюдал из-за берез за Ксенией и Маржаретом, и его охватило чувство ревности. Как смеет этот высокомерный иноземец так близко подходить к царевне и брать ее за стан?! Хорошо, что царевна отвела его похотливые руки. Ну, зачем, зачем государь поручил обучать царевну этому иноверцу?! Все, что он показал Ксении, он, Василий, мог бы выучить в считанные минуты, и тогда сам бы все показал царевне. Подумаешь, иноземный наездник выискался. Да он, Василий, не уступит ему ни в каких скачках. Бывало, так летал по мугреевским полям и лугам, что ветер свистел в ушах… А царевна-то? Молодчина. Поехала по опушке. Как грациозно перебирает тонкими ногами Арабчук. Правда, обок ступает иноземец, но Ксения улыбается своей светозарной улыбкой, ибо ей по нраву эта тихая, но красивая езда. Слышится ее звонкий голос:
— Мне совсем не страшно, не страшно, боярыня!
А вот и чужеземец чему-то рассмеялся, а затем подбежал к Арабчуку и слегка поправил в стремени алый башмачок царевны. Василий даже за рукоять сабли схватился. Подлый гасконец!