Хоть Ильиных и говорил – двадцать километров, нам пришлось проехать полных тридцать, потому что Арсений-то считал напрямки, по карте, грузовик напрямки не может, ему дорогу подавай. На крайняк проселок хотя бы. Долго ли, коротко ли, но колонна остановилась у переезда, переезд охранялся отделением зольдатиков гитлеровских, пара очередей с танковых пулеметов, и гитлеровцы вместе с боевым охранением тихо и быстро кончились. Фатерландцы, видимо, всерьез поверили нашей мимикрии под Вермахт, так и стояли, разинув рты аж до кишок прямых. Ганомаг[44] от очередей 7,92-го калибра в упор не спасает. «Ваши не пляшут», – сказали веско пулеметы танков охранникам своими очередями, и те реально бросили плясать, причем навеки. «Мертвые не говорят», – любил присказывать Флинт[45].
– Мертвые не пляшут, – сказал громко Ивашин, переиначивая мифического Флинта, вылезая из своего Т-IV.
Через десяток минут трупы фашистов и даже портивший пейзаж ганомаг успешно удалились в лес, танк Ивашина поставили на проезжую часть (или нет, так про ЖД не говорят), короче, танк поставили на рельсы, перпендикулярно движению поездов. По бокам танка присобачили здоровые четырехметровые жердины, навесив на верх жердин белые полотнища из белья покойных гитлеровцев. Короче, к шоу все готово, добро пожаловать, гитлеровцы, концерт по заявкам телезрителей начинается. Жердины должны, приковав внимание паровозной бригады, заранее остановить поезд гитлеровцев, а то ж они (немцы) танк испортят, а он того, казенный.
И фашисты не заставили себя ждать. Ивашин, положив голову на рельсы, определил, что эшелон идет, тоже мне, «битва экстрасенсов». Скоро уже все могли уверенно расслышать ритмичное «чук-чук» приближающегося состава. И машинист, углядев сюрприз на дороге, начал вопить сиреной, а танк не стал уходить, я не знаю почему, может, он (танк) бесстрашный или бессмертный, а может, просто не умеет ездить без экипажа.
Короче, эшелон стал притормаживать (противно скрежеща), танки, размалеванные в гитлеровский танковый прикид, понятно, не внушали страха фашистам, да и стоящие рядом псевдогитлеровцы не казались врагу подозрительными. Ну, сломался немецкий танк (в немецком-то тылу), на переезде, с кем не бывает? Тут такая махина в глубь СССР прет, ломаются временами и панцеры Вермахта.
Когда поезд остановился, не доехав метров сто до ивашинского танка, с эшелона спрыгнул бравый гитлеровский офицер и поскакал разбираться, а там его встретили два самозваных обер-лейтенанта, Лечи Вахаев и Хельмут, то есть Герхард Шварцвальд и Ханс-Мануэль Фогель (ну документы на этих, теперь уже покойных, граждан Рейха у нас были, а фотки переклеить да печати подрисовать, далеко ли умеючи?). Осматриваю будущую добычу, паровоз ОВ (трофейный) тащит штук двадцать вагонов, впереди платформа с охраной, затем сама «овечка», после нее штук пять вагонов-платформ, на них стоят впритык наши военнопленные. Ну и за платформами десяток вагонов (четыре пассажирских и шесть теплушек), а в конце состава снова платформы с побитой фрицевской техникой.