Он неверно понял мой критичный взгляд.
— Полагаю, твой отец землепашец?
— Лесоруб, — ответила я.
Он отмахнулся, словно это не имело ровно никакого значения.
— Тогда, могу смело утверждать, ты ничего не знаешь о дворе. Когда у меня нашли талант, король посвятил моего отца в рыцари, а после того, как я завершил обучение, он стал бароном. И по отношении к тебе он будет не менее милостив. — Он наклонился ко мне, я сильнее прижалась к лошадиному боку, и животное фыркнув, напустило в воду массу пузырей. — Что бы вы не слышали, живя в этом болоте, Саркан не единственный могущественный волшебник в Польне. Уверяю тебя, тебе не обязательно киснуть рядом с ним из чувства благодарности за то, что он нашел, не могу не отметить, любопытный способ тебя использовать. Уверен, найдутся и другие волшебники, с которыми ты можешь устроить свою жизнь. — Он протянул в мою сторону ладонь, что-то прошептал и над ней взвился, завертевшись спиралью, язычок пламени. — Может попытаешься?
— С тобой? — довольно недипломатично буркнула я. Он чуть сощурил глаза. Но я не чувствовала ни капли сожаления. — После того, что ты сделал с Касей?
Он изобразил на лице удивленную обиду, словно накинул второй плащ:
— Ведь я оказал ей и тебе услугу. Кто бы еще мог поверить Саркану на слово, что она исцелена от скверны? Твоего покровителя, со всей снисходительностью, можно было бы назвать эксцентричным, с учетом того, что он заперся здесь и появляется при дворе лишь по приказу, мрачный словно буря, грозясь неминуемыми несчастьями, которые почему-то все никак не случатся. У него там совсем нет друзей, а те немногие, кто мог бы высказаться в его пользу, такие же мрачные предсказатели катастрофы, которые сами же и настаивали на том, чтобы немедленно казнить твоего приятеля. Если бы принц Марек не вмешался, вместо нас король отправил бы за палачом и призвал Саркана в столицу, чтобы тот сам держал ответ за то, что позволил девушке прожить настолько долго.
По всей видимости именно он и оказался бы тем самым палачом, но все равно не переставал уверять меня, что оказал мне услугу. Я не знала, как ответить на подобную наглость. Единственное, на что хватило бы моей находчивости, это нечленораздельно фыркнуть, но он не довел меня до этой грани. Он лишь произнес вкрадчивым голосом, подразумевающим, что я веду себя глупо:
— Поразмысли о том, что я тебе сказал. Я не могу винить тебя за гнев, но не позволяй ему заставить тебя отказаться от доброго совета, — с этими словами он элегантно поклонился и величественно удалился, когда ко мне подошла Кася. Солдаты вновь садились в седло.