— Ну, на пути нам повстречалось немало подозрительных голышей…
— Ты насмехаешься, но скажу — нет места в мире, которое они не видели, не изучали, нет дел, в которые они не вмешивались. Джагуты были правы, изгнав одного, притаившегося среди них. Можешь называть Тел Акаев неуязвимыми, но кто знает, вдруг Азатенаи скрываются меж нами — известно, что они сами выбирают, какую плоть носить…
— Ну, это чепуха, — отозвался Реваст, снова ложась и смыкая глаза. — Если они таковы, они не смертные — они настоящие боги.
— Боги? А почему нет? Мы поклоняемся богам скал…
— Нет, не так. Мы просто браним их, когда дела идут неважно.
— А видя благо, мы их восхваляем.
— Нет. Когда дела идут отлично, мы поздравляем себя.
— О циничное дитя, сей свежий мир тебя успел утомить? Ты выдохся, открыв все его тайны? Ты сгорбился, окидывая вялым взглядом дураков, в компании которых оказался?
— Высмеиваешь мое терпение? Только молодой задор меня и поддерживает.
— Азатенаи построили это, только чтобы сокрушить — даже Тел Акаи не сдвинули бы такие камни, не перевернули бы их. Слышу вокруг отзвуки былого гнева. Насколько мы знаем, даже наши скальные боги были Азатенаями.
— Хорошо, что мы потеряли веру.
— Она не потеряла.
Реваст нахмурился и сел. — Готов предположить обратное! Не вера заставляет кого-то смотреть в лицо смерти и только смерти. Скорее это капитуляция. Уничижение. Тебе не найти глупца, готового поклоняться смерти.
— Ага, но она идет не склониться перед Владыкой Горных Обвалов, но воевать с ним.
— Так можно колотиться о склон горы.
— Именно, — отозвался Татенал, глядя на груды камней.
— Не будет Азатенаев в компании Джагута, — сказал Реваст. — Полагаю, там будет лишь пригоршня дураков. Другие Джагуты, привязанные родом верности к скорбящему собрату. Может, несколько Бегущих, жаждущих обрести песню в подвигах. И Тел Акаи, разумеется, которым призыв показался слишком дерзким, чтобы отказаться.
— Мы отказались.
— Ради пасомых стад, ухоженных садов. Ради плетения сетей. Но погляди на нас, Татенал, идущих по тропе.
— Мы хотим вернуть ее обратно. Оружием разума мы убедим ее…
— Ха! Идиот! Она лишь удлинила поводки, она умеет терпеть, наша хозяйка. Погляди, как мы играем в свободу! Но скоро мы продолжим путь, и она подберет слабину.
Со стороны Гарелко раздался громкий стон, они обернулись. Тот вскочил, выпучив глаза. — Ай! — крикнул он. — Мне снился дракон!
— Это не сон, дурак, — сказал Татенал. — Мы встретили зверя утром и видели, как он удирает.
Гарелко прищурился на Татенала. — Да? Значит, это было наяву?
Реваст глянул на Татенала. — Это был дракон?