— Это важно?
Скиллен качнул острыми вступающими плечами. — Не могу сказать. Пока.
Вздохнув, К'рул зашагал, и снова они шли бок о бок, огибая бесконечный кратер. — Я пытался сломать правила, Скиллен. Ох, знаю. Какие правила? Ну, мне казалось — кажется — что они существуют. И, что важнее, не подходят нам. Погляди на любого. Мы, Азатенаи. Наши обычаи, наши склонности и предрассудки служат, чтобы отличить одного от других. Но правила предшествуют нас, как причина следствию.
Кое-что у нас общее. Например, привычка собственников, когда дело идет о власти. Признаю, я восхищен Сюзереном Ночи. Из любви он дал смертной женщине многое от своей силы. А сделав так… да, он не заберет силу обратно.
— Я не знал. И потрясен новостью. Не думал, что Драконус столь… неосторожен. Скажи, что он уже жалеет.
— Не знаю, есть ли у него сожаления. И есть нечто соблазнительное, понял я, в отказе от силы. Стать пьяным и беспомощным — да, мне это уже не кажется странностью. Я одобрил дар Сюзерена и счел довольно скромным. Но он зашел еще дальше. Я тебе расскажу.
— Боюсь, рассказ будет трагическим.
— Вполне умеренно. Если сравнить с тем, что вынужден делать я. Итак, мы с Драконусом стали угрозой разрушения королевства. Посредством даров. Беспомощностью, выбранной для себя. Пойми, в самом начале виделось иначе. Это были акты… щедрости. Не есть ли это наше предназначение? Тайна нашего бытия решена одним жертвоприношением? Отдачей части себя?
— Ты дал смертным дар волшебства. Но не смертные тебе угрожают, верно? Ты рассказал об Эрастрасе и вкусе, влиянии, которое он желает наложить на твои дары. Сказал, что не можешь его остановить. Если это верно, чего же ты желаешь достичь?
— А. Вот этого, старый друг, я ищу у тебя. Признаюсь, я вспоминал о твоем раскаянии. О бремени сожалений, что ты несешь, столь жгучих, что ты покинул наше общество.
— Ты тоже используешь меня?
— Не хотел бы, Скиллен, чтобы ты так думал. Лучше сочти это новым даром. От меня. Ничего существенного, ничего, что можно взвесить, но дар вполне годен, чтобы найти предназначение.
— Предлагаешь мне цель? Рожденную старыми преступлениями? Назови же свой дар. Но хорошо подумай, прежде чем сказать, ибо я уже хочу порвать тебя по суставам за дерзость.
— Искупление.
Скиллен Дро безмолвствовал — даже в мыслях — и душа его содрогалась от одного слова. Отвращение и недоверие, отрицание и протест. Такие импульсы не нуждаются в языке.
К'рул, похоже, понял, ибо вздохнул. — Эрастрас ищет способ наложить подобие порядка на мой дар, сделать случайность тайной убийцей надежды и желаний. Дро, отныне есть врата. Они ждут стражей. Сюзеренов силы. Но я не вижу их среди Азатенаев. Драконус поискал бы среди Тисте, но и тут я полон сомнений и даже страхов. Нет, полагаю, искать следует в ином месте. — Он заколебался. — Старый друг, Старвальд Демелайн уже дважды раскрывал врата. Среди нас драконы — нет сомнений, самые смелые из рода. Амбициозные завоеватели.