– Некоторые раны слишком глубокие, – прохрипел он.
– Ничего не изменится, если ты продолжишь в том же духе, – она шагнула ближе. – Позволь мне успокоить тебя. Я предлагаю дружбу и утешение.
– Я ценю это, но секс не выход.
Блюберд вздернула подбородок.
– Хорошо, не будем заниматься сексом. Но тебе стоит поговорить со мной.
– Что ты хочешь узнать? – гнев вспыхнул внутри него, но он его быстро погасил – у Блюберд были хорошие намерения. Он осознавал это. – Я был обучен убивать и та жестокость, которую ты наблюдала, лишь капля того, чему меня учили. Это превратило меня в кусок льда. Я никому не позволю стать ближе.
– Ты знаешь, в чем проблема, так изменись! Мы сейчас свободны и можем делать все, что захотим.
– Я не хочу от кого-то зависеть и тем более не хочу ни о ком заботиться. Мне нравится быть в одиночестве.
– Ты заботишься о Видах.
– Да, но есть черта, которую я никогда не перейду, – он указал на пространство на полу, которое было между ними. – Короче. Мне нужно принять душ и идти на дежурство. Я ценю твое предложение, но вынужден от него отказаться. Не принимай на свой счет. Дело не в тебе.
– Я не в твоем вкусе? У всех разные предпочтения. Тебе нравятся Подарки? Или тебя возбуждают приматы? Ты постоянно находился среди людей. Они меньше и мягче, чем большинство самок Видов. Могу поговорить с ними и узнать, может, кто заинтересуется.
– Дело не в размере или силе, Блюберд. Дело вообще в женщинах.
Ее глаза округлились.
– Предпочитаешь мужчин? – она с трудом сглотнула. – Я не знаю никого... Но можно спросить кого-нибудь из человеческих сотрудников.
– Проклятье! – Даркнесс схватился за волосы, забыв, что пальцы в крови. Волосы следовало подстричь – Даркнессу не нравилось, что они уже отросли до плеч, так как это напоминало о прошлом, которое он предпочел бы не вспоминать. – Я не это имел в виду. Ты уже вторая, кто задает мне этот вопрос. Меня привлекают самки. Просто...
– Что? Заканчивай фразу. Я не стану судить.
Он опустил руку.
– Я больше не хочу быть заинтересованным кем-либо, к тому же самки – это слабость. Я доверял кое-кому, и те, кто был дорог мне, жестоко поплатились за это. Часть меня умерла, о чём я не жалею. Мне нравится быть одному и все держать под контролем. Я один, потому что это мой выбор.
Блюберд кивнула.
– Ты никогда не чувствуешь одиночество? Не хотел, чтобы тебя обняли? Или просто прикоснулись?
– Нет. Все это напоминает мне о прошлом. Я чувствую себя «в своей тарелке», лишь когда один.
Блюберд посмотрела на него.
– Мне очень жаль из-за того, что сделали с тобой, Даркнесс. Просто знай, что мы беспокоимся о тебе, и, если когда-нибудь передумаешь, обращайся. Мы поможем.