Всё катится к чёрту.
И вот наступил сегодняшний день. Он едет на работу, согревая слабый огонёк безнадежной надежды, что вернувшись домой ощутит знакомый запах и милый голос шепнёт в ухо: «Прости за всё». Нет, не шепнёт и тёплые руки не обовью его шею. Шансов нет и жизнь кончена. Остаётся дождаться вечера и купить ещё одну бутылку коньяка. И чёрт с ней, с головной болью, с тоской и взглядами посторонних!
Он поднялся наружу, вынесенный общим потоком и почти не контролируя собственные движения. «Как ничтожная элементарная частица, — мелькнула насмешливая мысль, безжалостная в своей правоте, — Ничтожная, никому не нужная, частица». Сейчас этот атом социума преодолеет последний квартал и отправится на обычную орбиту, где и останется до самой смерти. Пусть она придёт поскорее!
Мысль о суициде настигла его так внезапно, что даже затошнило. Пришлось вырваться из толпы и отойти в сторону. Лица, серые и бесстрастные, вызывали ужас и чтобы отвлечься, он нырнул в один из переулков. Плюхнул дорогой туфлей в грязную лужу, но даже не заметил этого, уставившись на вывеску, красивую в своей неряшливости и винтажной нелепости.
«Узнай будущее! — гласила надпись, вылетающая из уст толстой, то ли цыганки, то ли молдаванки, — Времени осталось мало. Успей!»
«Хочу ли я узнать будущее? — спросил он сам у себя и себе же ответил, — Конечно, же хочу! Хочу узнать, вернётся ли Света!»
Раньше бы он только посмеялся, предложи кто-то посетить нечто подобное. Да что там, он и к астрологическим прогнозам относился с саркастической насмешкой, издевательски комментируя похождения водолеев и козерогов. Видимо его извилины успели сплестись в такой узел, в переплетениях которого напрочь исчезла прежняя логика.
Чёрт побери, да он просто жаждал нелогичного, сверхъестественного чуда!
Именно поэтому Константин решительно толкнул неказистую деревянную дверь и шагнул внутрь. В мягком полумраке поначалу потерялись очертания окружающего мира и единственное, что он ощущал — странную смесь пряных запахов, навевающих мысли об экзотических странах. Нечто подобное встречалось на рынках Египта. Впрочем, никаких неприятных ассоциаций.
Бодров присмотрелся и по мере привыкания глаз к тусклому освещению, начал различать подробности обстановки. Небольшая комнатка, определённо служащая приёмной салона, или как там эта штука называется. Над пустой стойкой — огромный плакат. Изображение порядком выцвело, от времени, но ещё можно разглядеть тучную женщину в чём-то, наподобие хиджаба. У стены стоял дряхлый стул, на котором сидел столь же древний старик и вроде бы спал. За стойкой различались опадавшие складками шторы, из-за которых пробивался синий свет. Очевидно, идти предстояло именно туда.