Женский флигель. Иду к девочкам со свернутой курткой и штанами. Тетка-надзирательница на входе недовольно смотрит в глаза. Как наседка в курятнике над любимыми птенчиками супротив злого лиса. Узнав, что я в мастерскую мадам Ламановой к Анфисе и причину визита, оттаивает и улыбается. Чувствую, что щеки краснеют.
— Ч-черт! Ффух, стыдоба! Надо срочно купить себе иголку и нитки. Или попросить у кого-то. Еще раз так позориться не хочу. Уж лучше самому. Пусть криво и косо, но сам! Хорошо, маманя не видит моего позора, а то опять бы высказала. Как тогда.
— Сережа, сынок, приберись у себя.
— Ща, мам!
— Я уже который раз от тебя слышу.
— Ну ща.
— И носок свой заодно заштопай! Как ты с дыркой ходишь? Не стыдно?
— Cтыдно, когда видно, мам! — смеюсь в ответ.
— Значит будешь штопать!
— Я-а-а? Мам, я не умею!
— Ничего, это просто, сынок, я тебя научу. Каждый мужчина должен уметь штопать свои вещи.
И пришлось учиться. Под маминым чутким взором. А тот дырявый носок просто выкинул потом в ведро. Не люблю, когда вещь напоминает о твоем косяке. Из швейных куда приятней смотреть мамины журналы. Бурду моден. Девушки там красивые, ага.
Тетка тормозит проходящую мимо девчонку и назначает ее моим сопровождающим. Та оценивает меня пронзительным взглядом и, наконец, от чего-то фыркнув, сказала:
— Пойдем, что ли!
Вот что со мной не так? Блин, похоже будет теперь разговоров по мою душу.
Проходя по этажу, отметил, что у них тут в женском флигеле уютно. Не то, что у нас. Стоявшие то тут, то там кадки с живыми цветами и даже пальмами, а также паласы на полах придавали приютским помещениям почти домашний вид.
Провожатая привела меня к швейной мастерской. За открытыми дверями было видно, как в просторной комнате трудились девушки. В углу комнаты за подушками-валиками на подставках сидело несколько девушек-кружевниц с ниточными деревянными коклюшками на руках, по нарисованной сколке плетущие кружева. Вау. Красиво у них получается. Это ж сколько времени надо возиться. Теперь мне стало понятно, почему так влет уходят ручные изделия из мастерской мадам Ламановой. В помещении громко гудели, крутимые руками и ногами мастериц, швейные машинки системы Гольдмана и слышны резкие хлопки портновских ножниц.
Остановив гостя перед входом и достаточно громко постучав в открытую дверь, девушка дождалась кивка наставницы.
— Надежда Яковлевна, к Анфисе гость. Мадам надзирательница попустила и назначила меня провожатой.
— Мерси, Софочка. Иди, ты свободна.
И обращаясь куда-то в комнату:
— Анфиса, ma fille (девочка моя)! К тебе пришли.