.
Слишком многие наполняют свою жизнь бурной деятельностью, несоизмеримой с конкретными результатами. Лишь малая толика наших действий заслуживает времени, которое мы на них отводим. В результате мы рассеянны и не удовлетворены жизнью, испытывая все большее профессиональное напряжение.
Наше концептуальное мышление подсказывает нам, что есть прямая связь между тем, чтобы много делать и много значить для окружающих. Наше ощущение самоценности странным образом коррелирует в нашем сознании с работой на износ. Как отмечает Лаура Вандеркам[6], люди почему-то усматривают прямую зависимость между своей занятостью и значимостью: «Жалуясь на переработки и недостаток времени для сна… мы рассчитываем показать верность своему делу»{36}.
При этом мы забываем некоторые основополагающие моменты, например то, что эффективная организация своего времени позволяет нам значительно активизировать и улучшить нашу жизнь. Джозеф Юран ухватил эту идею в своей книге «Руководство Юрана по правильной организации жизни», в которой сформулировал Закон Нескольких Жизненно Важных Вещей. Вместе с соавтором Джозефом Де Фео он разъясняет, что ключ к высококачественной работе – в различии между «тривиальным множеством» и «исключительно важным немногим». Они рекомендуют тщательно фильтровать стоящие перед нами важные задачи и отсеивать те, которые к таковым не относятся{37}. Когда вы закончите первоочередные дела, то можете оценить, достойны ли другие задачи вашего внимания или их можно убрать из числа приоритетных.
Что же заслуживает статус «исключительно важного немногого»? Наши настоящие приоритеты не всегда видны невооруженным глазом. То, что для нас жизненно важно, может поначалу казаться поверхностным. Возьмем, например, нынешние Сенат и Конгресс США и то обстоятельство, что их члены проводят так мало выпадающих им свободных минут в неформальных контактах с коллегами.
Как насчет совместного обеда сегодня?
Сегодняшний Конгресс США – самый непродуктивный в истории страны. Нью-йоркский журналист Эшли Паркер отмечает, что поколение назад республиканцы и демократы часто обедали вместе в столовой Сената. «Сегодня это немыслимо из-за резкой политической поляризации членов Сената». Теперь столовая в основном остается полупустой, что отражает «общее расхождение взглядов между его членами». Паркер цитирует сенатора Шелдона Уайтхауса: «С учетом нынешнего дефицита времени мы уже не можем выкроить полчаса на полноценный обед»{38}.
Сегодняшние сенаторы слишком заняты, чтобы обменяться неформальными репликами за обеденным столом. Они вовсе не стремятся ближе узнать друг друга. В их работе меньше согласованности и больше противоречий. В целом нынешние американские сенаторы успевают меньше. Лучшим получасом за всю их рабочую неделю может быть обмен колкими репликами с коллегой из противостоящей партии. И здесь налицо преимущества однозадачности. Если бы американские сенаторы умели хотя бы на короткое время сосредоточить друг на друге внимание, это, возможно, помогло бы справиться с застоем, который все наблюдают в помещениях верхней палаты американского Конгресса.