На четвертый день пустыня из желтой стала красной, на утро пятого дня на горизонте появилось облако красной пыли, в котором смутно угадывались очертания каких-то строений.
– Дайрат, – коротко сказал Капитан.
– Что бы вы ни возомнили, я пытаюсь спасти Императора, – выпалила Этель, – именно поэтому я и приехал на Юг.
– Вы четыре дня это придумывали? Или придумали сразу, а оставшееся время занимались самовнушением?
Этель в порыве бессильной ярости сорвала с пояса флягу с водой и со всей силы кинула ее в пустыню.
– Ваше благородие! – Капитан остановил свою лошадь и спешился. – Вам не нравится фляга? Вам подать золотую или серебряную?
– С вашей кровью, – прошипела Этель.
– Уедете без меня – остаток пути будете привязаны поперек седла.
Капитан неторопливо пошел за флягой. Этель казалось, что он специально идет слишком медленно, чтобы еще больше ее разозлись. Потом он поднял флягу и так же медленно пошел обратно. К его возращению Этель как раз уже мучительно хотелось пить.
– В Дайрате держите язык за зубами, – предупредил он. – А если уж вам придет в голову разговаривать, то не забывайте, что на вас юбка, а не брюки.
Этель не ответила и отвернулась.
К полудню они въехали в деревню. В жару она была пустынна, только тощая собака испуганно шарахнулась в сторону при их приближении.
– За счет чего здесь живут? – тихо спросила Этель.
– Добывают соль. Соляная шахта в получасе езды, – ответил Капитан.
– Вы тоже добывали соль?
Капитан ответил не сразу.
– Нет.
– А чем вы здесь занимались?
– Я был палачом округа.
Этель удивленно посмотрела на него. Палачом? Она представила Капитана с черным колпаком на голове, заносящим меч и отрубающим голову преступнику. Это многое объясняло.
– Почему вы уехали из Дайрата? – спросила Этель.
– Потому что мне хотелось большего.
Так все говорят, но никто никогда не уезжает, потому что хочет большего, уезжают потому что что-то не получается – и только после этого начинается гонка за лучшей жизнью в больших городах, которые проглатывают подавляющее большинство таких вот наивных селян.
Этель заметила, что в одном из дверных проемов мелькнул силуэт человека. За домами послышался шум. Их приближение заметили. Капитан не обращал на это внимания. Он только безразлично скользнул взглядом по беленым домам и чуть быстрее пустил лошадь. Уж что Этель точно знала, так это то, что так не возвращаются в родные места, если хорошенько там не напортачили. Капитан тем временем свернул в проулок и остановил лошадь у забора, который ничем не отличался от всех остальных. Он спешился, потом подошел к Этель и помог ей спуститься. Капитан открыл калитку и вошел во двор, посреди которого бурно разросся кустарник. К забору с внутренней стороны были приставлены лопаты и еще какой-то инвентарь, предназначения которого Этель не знала. Капитан прошел через двор, остановился перед закрытой дверью и постучал. Сначала ответа не было, но потом дверь открыла пожилая женщина. Она уже перешагнула рубеж старости, но не утратила свою красоту: ровная спина, гордо поднятая голова, длинные седые волосы струились по плечам, морщины не портили правильных черт лица, а скорее придавали им благородство. Капитан и женщина какое-то время пилили друг друга взглядами, а потом женщина молча ушла внутрь дома. Капитан вошел и чуть заметно сделал знак Этель идти за ним. Внутри было темно, точнее так казалось после обжигающего света пустыни. У Этель ушло несколько мгновений на то, чтобы избавиться от временной слепоты, после этого она увидела просторную комнату, пол и стены которой были завешаны коврами. В глубине комнаты был очаг и широкий деревянный стол, вокруг которого стояли стулья. Капитан отодвинул один из них, тяжело уселся и вытянул ноги. Эта поза неприятно напомнила Этель Лазаря, она осталась стоять. Женщина помешивала что-то в висящем над тлеющими углями котелке.