– Нет, – Мадог покачал головой, – это невозможно.
Этель грустно улыбнулась. Мадог медленно попятился к двери, широко распахнул ее и почти выбежал из комнаты. Дверь так и осталась открытой.
Через некоторое время в комнату заглянул Капитан. Его взгляд безразлично скользнул по Этель.
– Все в порядке, Канцлер?
– Да, Капитан, – Этель подошла к небольшому столу у стены, налила из кувшина вина в бокал и сделала несколько глотков. – Лорд Мадог только что узнал, что Канцлер Запада – женщина. Не судите его строго.
Капитан закрыл за собой дверь. Этель посмотрела в окно, ее взгляд остановился на величественных белых шпилях маяков Целлы, которые казались сказочными башнями в предрассветном тумане.
– Вы знали, что будет в колоннаде сегодня ночью?
– Да, Канцлер. Чтобы рана не гноилась, ее нужно прижечь. Тогда она заживет.
– Это было жестоко.
– Я знаю.
Этель помолчала некоторое время, а потом добавила:
– Ну что ж, теперь об этом знают четверо: я, вы, Лазарь и новый адепт моей тайны лорд Мадог. Теперь он точно убьет меня.
– Вы не можете этого знать.
– Нет, Капитан, теперь он точно убьет меня. Никто не любит, когда ему напоминают о старых ошибках… Благодарю вас, вы можете идти.
Капитан кивнул и молча закрыл за собой дверь.
За окном закричала чайка. Господи, какая пошлость, подумала Канцлер.
Еще до того, как солнце полностью взошло, лорд Мадог покинул Палладиум. Он выехал один и поскакал во весь опор на восток. В ярких лучах начинающегося дня его преследовала собственная тень до тех пор, пока не догнала, а потом уже он гнался за ней. Мадог два раза менял лошадей на заставах, но никогда не останавливался. Закат уже начинал окрашивать море в багровые тона, когда он прискакал к источенной ветрами крепости на высоком утесе. Мадог спешился, его ноги подкосились, он с трудом устоял и постучал в ворота. Ему открыли.
– Мне нужен Родор.
– Я провожу вас, милорд.
На негнущихся ногах Мадог прошел широкий монастырский двор, заставленный резными обломками причальных столбов и железными якорями, дальше внутрь, мимо хижин монахов к самому краю скалы, туда, где вела вниз извилистая скользкая от волн каменная лестница.
– Брат Родор молится внизу.
И Мадог стал спускаться, поскальзываясь и ругаясь и, наконец, добрался до самого низа туда, где на одном из валунов, вросших в золотой песок, сидела одинокая фигура. Он уже давно заметил Мадога и теперь смотрел на него и улыбался.
– Что привело тебя ко мне, мой дорогой брат?
Грязный, озверевший от езды Мадог поднял на него усталый взгляд, и стороннему наблюдателю сразу стало бы ясно, кто из этих двоих должен был править Востоком. Ни у кого не возникло бы сомнений в том, что они братья: схожие черты лица, похожие жесты, но Родор был выше Мадога, его кожа имела золотистый оттенок, густая копна русых волос уже начинала седеть, яркие синие глаза смотрели прямо и уверенно. Мадог был темноволос, его глаза были скорее серыми, чем синими, долгие часы за письменным столом ссутулили его плечи, власть сделала черты лица резкими и почти отталкивающими. Спокойная уверенная улыбка Родора разом напомнила Мадогу, что он всего лишь удачливый младший сын. Но все-таки он приехал сюда.