– Эй, – я подождал, пока он поднимет взгляд. – Это шутка. Ты можешь посмеяться.
Это может ничего не значить, если ты так хочешь, – когда он ничего не произнес и запихнул вилку с капустой в свой рот, я вздохнул. – Я не собираюсь ничего рассказывать. И посиделки и разговор здесь с тобой не вызовут ни у кого никаких подозрений, ничего, поэтому не мог бы ты, пожалуйста, хотя бы посмеяться над моими шутками?
– Посмеюсь, если ты скажешь такую.
Я уже собирался так же по–сволочному ответить, но тут Эйс поднял взгляд, в котором было мерцание.
– Ты такое дерьмо, – произнес я, и это, наконец–то, заставило его засмеяться.
– Это я могу.
– Потому что можешь?
Он пожал плечами.
– Потому что это держит людей на расстоянии.
Ну, это честно.
– Ты пытаешься мне намекнуть?
– Это означает в первую очередь, что тебя я впускаю.
– Разве? – я усмехнулся, а потом покачал головой. – Прости, фильтр иногда не работает.
– Именно этого я и боюсь, – Эйс сделал глоток своей воды и посмотрел поверх моего плеча, и сейчас до меня дошло. Эйс напуган. Этот невероятный мужчина передо мной ведет разговоры, но не готов ничего никому показывать, миру или мне, кто он на самом деле.
И хрена с два, если это остановит меня.
– Тебе нравится лосось?
Его взгляд метнулся ко мне.
– Что?
– Лосось. Рыба. Тебе нравится?
– Да. А что?
– Мне говорили, что я готовлю убийственный лосось с миндальной корочкой,
поэтому, может, ты скажешь своему шеф–повару с невыразительной техникой идти нахрен сегодня?
– Ты… – он снова огляделся и понизил голос. – Это как свидание или что?
– На двоих готовить легче, и мне жалко тебя. Ты бедный, лишенный мужчина вынужденный запихивать сухую курицу и капусту в свой…– мне пришлось остановить себя,
чтобы не сказать «чертовски сексуальный рот», и вместо этого закончить – …рот.
– У меня нет шеф–повара, – ответил он и наколол вилкой курицу. – И не думаю, что это хорошая идея.
– Это просто ужин…
– Я сказал нет, – быстро произнес он с удивительным нажимом между своих слов. И
вскоре я понял почему, когда Рон занял место рядом со мной вместе с оператором.
Когда они все начали разговаривать о засухе или подобной фигне, я молчал и задавался вопросом – какого черта теперь делать? Голубые глаза Эйса метнулись ко мне, и в них было выражение мольбы, а потом, также быстро, он отвел взгляд.
Похоже, Эйс – человек противоречий, и если мне пришлось бы угадывать, – тот, кто борется с самим собой. Прошло много времени с тех пор, как я находился рядом с тем, кто не был полностью открыт в том, кем он являлся, поэтому не уверен точно каким будет следующий шаг, или вообще должен ли