— Это происки врагов! — заявил Джон. Франт покачал головой:
— Это шоу-бизнес. Им нужно ваше время для новой передачи.
— Какой еще передачи?
— Для двадцатисерийного документального фильма «Агония Лекка».
Джон чуть не подавился дайкири.
— Вот паразиты, черт их дери! Ну ничего, агония Лекка продлится недолго, потому что я немедленно отзываю оттуда войска, даже если потеряю при этом лицо!
Франт нахмурился и ущипнул себя за нос.
— Я бы на вашем месте так не торопился.
— Почему? Я думал, все будут довольны.
— Все не так просто, — сказал Франт. — Я хочу вам сообщить кое-что строго конфиденциально. Вчера я разговаривал со своим другом, Сидни Проказником. Новое руководство телекомпании взяло его на должность менеджера объединенной сети ГТВ, поэтому он знает все, что творится в верхах. У Сидни сложилось такое впечатление, что ГТВ желает, чтобы эта война продлилась еще немного. Народу нравятся военные репортажи.
Джон презрительно усмехнулся:
— Придется им вести репортажи без меня и моей армий. Ты же не думаешь, что я буду продолжать войну на Лекке, если все мои трофеи — это исковерканные роботы, отмена телепередачи, брюзжание жены и всеобщий остракизм, а также изъятие моего имени из списка гостей межпланетного благотворительного ужина. Все, Ирвин, я кончаю воевать сию же минуту. — Джон встал из-за стола.
— Сядьте, — сказал Франт. Джон сел. — Прекращение войны ничего хорошего вам не даст. Как я уже сказал, ГТВ в восторге от войны и хочет, чтобы она продолжалась. Сидни говорит, если вы согласитесь сотрудничать, компания в долгу не останется. Никаких письменных соглашений, разумеется, сами понимаете. Но я знаю Сидни Проказника всю свою жизнь, ему можно доверять.
— Каковы условия сделки? — спросил Джон.
— Это не сделка, — сказал Франт. — И не вздумайте ссылаться на меня. Просто Проказник намекнул, что, если вы повоюете еще немного, компания о вас позаботится.
— То есть?
— Они реабилитируют вас, как только общественный интерес к Лекку угаснет.
— И как же они меня реабилитируют?
— Сделают документальный фильм, представив вас как непонятого социального реформатора — неумелого и непрактичного, но обаятельного идеалиста; в общем, что-то вроде Уильяма Блейка, только бесталанного.
— Но на самом-то деле во всем виноват Драмокл! Почему на него никто не катит бочки?
— Будем говорить откровенно: Драмокл гораздо симпатичнее публике, чем вы. Но вам, нечего волноваться — вы выйдете из этой передряги вполне достойно.
— Значит, мне придется продолжать войну на Лекке?
Франт допил виски и закурил тонкую сигару.