Сочиняя эту сцену, Войнович, конечно, и думать не думал о том, чтобы пародировать историю создания сталинского гимна. Да и вряд ли он эту историю так уж хорошо знал. Сходство возникло непроизвольно.
Поскольку текст нового гимна получился, как говорят в таких случаях герои Зощенко, «маловысокохудожественный», да и сама задача, стоявшая перед теми, кто выполнял и выполнил этот государственный заказ, была скорее ремесленная, нежели художественная, удачливых соавторов злые языки тут же прозвали «гимнюками».
С.В. Михалков на эту остроту откликнулся так:
— Гимнюки не гимнюки, а петь будете стоя.
И он был прав[5].
При живом Сталине лучше было на эту тему не шутить. Хотя, как уже было сказано, — шутили и даже глумились. А в некоторых случаях прибегали даже и к ненормативной лексике.
Об этом свидетельствует стихотворение Бориса Слуцкого, в котором поэт описал первое исполнение нового гимна на передовой, перед солдатами. Завершил это свое описание он такими строчками:
А мат, который прозвучал,
Неясно, что обозначал.
* * *
Основоположник научного коммунизма говорил, что история повторяется дважды: первый раз как трагедия, второй раз — как фарс. Но история создания советского гимна замечательна тем, что она уже и в первый раз, как мы это только что видели, носила откровенно фарсовый характер.
Однако настоящий фарс разыгрался уже после смерти гения всех времен и народов.
Сталин умер, культ его личности был осужден, и высокое начальство объявило конкурс на создание нового государственного гимна.
Опять собрали самых известных тогдашних поэтов и композиторов, поселили их в композиторском Доме творчества (близ Старой Рузы), создали им, как говорится, все условия для плодотворной творческой работы. Но дело не заладилось.
От всех тех трудов осталось только ироническое двустишие, сочиненное кем-то из участников того конкурса:
Нынче знает только Руза
Гимн Советского Союза.
И тогда высокое начальство приняло соломоново решение: вернуться к старой мелодии Александрова, обновив только слова.
Композиторы, таким образом, из игры выбыли. А из поэтов оставили только самых известных.
Читая опубликованные недавно (в журнале «Знамя») «Рабочие тетради» А.Т. Твардовского, можно — краешком глаза — заглянуть, так сказать, в творческую лабораторию коллектива поэтов, старавшихся выполнить этот новый наиважнейший госзаказ:
► 16 февраля 1961
Поездка в Москву, для гимнической встречи (Исаковский, Грибачев, Смирнов, Бровка), как и следовало знать, ничего, кроме неприятного чувства, не принесла. Накануне они уже встречались у Михваса. Сосредоточились на «варианте № 1» Исаковского, который стал даже частично хуже. Меня сперва похвалили маленько (Грибачев успел и на мой вариант сделать вариант). Огромная жажда любой ценой уцелеть в составе авторского «коллектива». Особо жалок Бровка. Грибачев нахален (ко мне): «Ты не умеешь работать коллективно, а я умею и люблю. Мы втроем книжку написали, успех имела». И т. п. Я повторил свой старый девиз: «водку пить вместе, работать врозь». Оставил компанию мирно, но не без неловкости. Во мне они видят только ту же жажду, что томит их. Подпишут что угодно, только бы это прошло.