Впереди, высясь над окраиной города, торчал очередной терминал какой-то всеконтинентальной гиперкомпании. Сине-желтый, если судить по остаткам краски на панелях стен и кровли. Урфин планировал добраться до него и передохнуть. Пацан того гляди выдохнется. Но, честь по чести, Урфин ждал этого раньше. И даже поразился силе воле Уизли, першему наравне с ними.
Если бы только мальчишка не втыкался куда не надо… Ну да. Знал бы, где падать, соломки подстелил.
Зона решила не жалеть новичка. Понятно, после смерти всей его семьи говорить про «не жалеть» заведомо глупо. Но Урфин как-то не ожидал такого… Пусть и с такой долей везения, как будто мать-кормилица решила повеселить сама себя. С помощью, мать его, незадачливого несчастного пацана и двух сталкеров, решивших, что они типа Деды Морозы или еще какие персонажи добрых сказок.
Баркас ругался в первый раз, матерился во второй, молчал в третий и дальше только веселился. Только веселье казалось похожим на истеричное. Было с чего.
Уизли вперся в небольшую и разрядившуюся «микроволновку». Натурально наступил, застыл, подергавшись в припадке от остаточного разряда, получил пинок от Баркаса и потопал дальше. Лишь изредка, прямо на ходу, вздрагивал и странновато-конвульсивно дергал то рукой, то головой, то еще чем.
Уизли свернул в сторону от бдительного, но рвущегося в кустики Баркаса в то время, как Урфин залез на замерший «Катерпиллер» и высматривал дорогу. Решив взглянуть на мельтешащие над заливом разряды Бури, прошел между двух ошалевших псов и наступил на хвост третьему. Пес, размером с теленка, ошалел не хуже самого пацана и его провожатых, если не сказать больше. Вместо резкого-дерзкого, как у еврея одесского, оттяпывания половины конечности пес задал стрекача, подвывая и ежесекундно оглядываясь. Компаньоны проследовали за ним же.
Уизли, послушно протянув руку за питательным концентратом для перекуса на ходу, сделал лишь одну неправильную вещь. Оглянулся в сторону Баркаса, присвистнувшего из-за небывалого зрелища с участием Красного и, возможно, тех самых псов, удравших недавно. Красный в одиночестве гонялся за местными лютоволками, имея вместо оружия не более не менее как поварской огромный половник. На людей, как ни странно, никто внимания не обращал.
Уизли, оглянувшись на Баркаса, протянул руку к Урфину. А тот не успел сказать ни слова, как в руку к пацану сиганул с земли огромный питерский кузнечик. Кузнечик, токсичный от шеи и до прыголяжек, жаждал человечьей плоти куда больше собак и Красного. Вот только Уизли откусил, не глядя, его единственную неядовитую часть… голову. И выплюнул только после оклика Урфина.