— Что еще?
Попалась.
Я покачал головой и спросил:
— Нет. Это не так работает. Что если я тебе расскажу абсолютно всё, а затем ты решишь, что не хочешь мне ничего говорить? Для перестраховки, я прошу, чтобы мы оглашали по одной вещи по очереди. — Она зарычала, и я попытался скрыть свой смех, но у меня это паршиво получилось. — Давай же, Майя. Поделись со мной. Расскажи мне хоть долбаную деталь, женщина!
Она вздохнула, и я расслышал беспокойство в ее голосе. Мое сердце пронзило острой болью от того, насколько сильным беспокойство было.
— Ты будешь надо мной смеяться.
В мгновение это меня отрезвило.
— Серьезно? Ты думаешь, что я бы так поступил?
Затем она звучала просто грустно:
— Нет. Но ты будешь думать об этом.
Я хотел защищать эту девушку, и это разожгло внутри меня что-то, с чем я прежде еще не сталкивался.
— Я не знаю, кто и почему заставил тебя так себя чувствовать, но если бы ты сказала мне кто они, я бы выследил каждого из этих засранцев и познакомил бы их со своим кулаком.
Хорошо... это совсем не было чертовски неуместно.
Она молчала и, вероятно, думала, что моя пылкая речь была такой странной, какой и я считал ее. Но затем она заговорила:
— Вау. Это, вероятно, была самая милая пустая угроза, которую когда-либо говорили, чтобы защитить мою честь.
Я хотел сказать ей, что эта угроза не была пустой, но вместо этого помассировал свою шею и немного смущенно пробормотал:
— Да, в общем, я привык опекать своих друзей.
Она откашлялась, а затем выпалила:
— Мне нравится смотреть на кадык мужчины, когда он пьет. Особенно, если он действительно испытывает жажду.
Мои брови приподнялись. Кто бы мог подумать, что такая простая вещь могла завести женщину? Чтобы продолжить наш разговор, я сказал ей:
— Я люблю ямочки на пояснице у женщин. Ну, понимаешь? Те, которые прямо над попкой? Обожаю их.
Она призналась:
— Я люблю улыбку у мужчины. Не фальшивую, ту, которую используют в компании, а настоящую, которая появляется после сильного смеха.
И тогда я улыбнулся. По-настоящему.
— Я люблю, когда женщина носит белое нижнее белье.
Так, будто сказала, не подумав, она хрипло пробормотала:
— Я ношу белое нижнее белье, — затем, сгорая от стыда, она добавила и застонала: — О, скажи мне, что я только что не говорила этого, Куинн. — Я воспринял это как разрешение, чтобы засмеяться. Она проговорила: — Видишь? Меня нельзя пускать к людям.
Я шикнул на нее, а затем приказал:
— Не думай, что сможешь меня отвлечь своими женскими хитростями. Оставь свои сексуальные чары для нашей встречи, красотка. Давай, расскажи мне еще что-нибудь.