Примерно в пол-одиннадцатого я была уверена, что мама не заметит моего отсутствия, поэтому побежала наверх. Если у мамы были с этим проблемы, она могла идти куда подальше. С меня было довольно.
Я разделась и натянула на себя пижаму с изображением Снупи, завязала волосы в высокий конский хвост и уселась на свою кровать, чтобы почитать. Мама повесила красную веревку, преграждающую вход на лестницу, поэтому никто бы не поднялся сюда, и я подумала, что будет безопасно оставить дверь открытой.
Мне следовало ее закрыть. А затем запереть на замок. Вдобавок подпереть ее стулом и еще и сесть на этот стул.
Я была поглощена чтением своей книги и не заметила, как высокий парень споткнулся и схватился за мою дверную раму, чтобы не упасть. Он крепко держался одной рукой, а его тело покачивалось из стороны в сторону, когда он застонал и провел рукой по лицу. Широко распахнув глаза, я прижала книгу к своей груди, и из меня вырвался тревожный вздох. И тогда он увидел меня.
Его темно-каштановые волосы были подстрижены и уложены так, будто он только вернулся из парикмахерской. Я не могла видеть его глаза с того места, где находилась, но знала, что они были слишком светлыми, чтобы быть карими. У него было худощавое, но мускулистое тело, рукава его черной рубашки, которую он носил вместе с темными джинсами, были подкатаны до локтей, верхняя пуговица на рубашке расстегнута. Он наклонился вперед, пошатываясь, и, прищурившись, посмотрел прямо на меня.
— Минни, правильно?
Он знает меня?
Был только один человек, который называл меня Минни. Мой брат. Методом исключения я быстро поняла, кем был этот человек. Я залилась краской и медленно кивнула.
Он криво улыбнулся, и меня шокировало то, как от этого затрепетало в животе.
— Я Мэтт Куинн, друг Гарри. — Прежде чем я успела что-то сказать, он шагнул в комнату и присел. — Не против если я присяду? — он вытянул ноги перед собой, предоставляя мне возможность рассмотреть поближе, насколько высоким он был.
Я открыла рот, чтобы заговорить и сказать что-то остроумное, при этом рассмешив его, но не смогла. Я была парализована.
Он вздохнул, откидываясь в кресле так, будто мы постоянно ведем такие беседы.
— Почему ты не выпиваешь или не танцуешь, или не тусуешься внизу? Рождество же.
Вот на это я могла бы ответить и не выставить при этом себя идиоткой. Я слегка пожала плечами.
— Я не знаю. Мне такое не нравится.
Он кивнул так, будто понял меня.
— Мне тоже, — затем он улыбнулся, — но я не против той части, где нужно пить.
Мой брат немного рассказал мне о Куинне. Я знала только, что он был на скользком пути, общался с плохой компанией, но пытался взять себя в руки. Когда я спросила Гарри, во что он был втянут, он ответил, что это личное дело Куинна. Гарри переживал из-за того, что Куинн был хорошим парнем, но просто сам не понимал этого.