— Тырков? — смягчился царевич. — Не слышал такого.
— Поднялся не родом, а умом и службою, — разъяснил Нечай. — Уместный человек!
Тоян подтверждающе закивал.
— Ну что ж, уместный, так уместный. Давай-ка тогда поглядим, что у нас на Оби деется, — и ткнул наугад в приставной чертежный лист. — Кто здесь?
— Иштанах.
— Под кем?
— Под Байбахтой.
— А Байбахта под кем?
— Под белыми калмыками тайши Узеня.
— Обижает эушту?
— Обижает.
— А здесь?
— Чаты Куземенкея.
— Под кем?
— Раньше давали алман хайотам, теперь дают ясак русийской Таре.
— Союзны, значит! — оживился царевич. — Похвально.
Так и пошло. Замелькали имена приобских начальных людей и названия племен. Даже Нечай, свычный в таких делах, вскоре уставать начал, а что о царевиче говорить?
Заметив это, царский дьяк Богдан Сутупов подкатил к нему с медовыми речами:
— Слушал я, слушал, да и заслушался вконец. Воистину государские распросы. Осталось их на бумаге отлить и сверяться по ним на Казанском приказе. Так и продолжай, Нечай Федорович.
— А в помощь моих грамотеев возьми, — не заметил его вольности царевич. — Хоть бы и Петреиша. С ними у тебя дело скорей пойдет, — и добавил веско: — Доволен я. Не зря перевиделись.
— От своего труда хлеб свой стяжаешь, — подольстил Богдан Сутупов.
— Да уж не от твоего, — вскинул голову царевич и пошел себе вон из ступенчатой палаты.
Стряпчие гурьбой поспешили за ним.
— Веди пока сибирца на крыльцо, — велел Сутупов Алешке Шапилову. — А я тут с Нечаем Федоровичем словом перемолвлюсь.
Дружески подхватив Нечая под руку, он повел его в сторону. Подождал, когда все уйдут, глянул испытующе:
— Коли так дела пойдут, скоро первым дьяком на Казанском дворе станешь.
— Мне и вторым неплохо, Богдан Иванович, — тем же голосом ответил Нечай. — Я не птица о четырех крыльях: выше Афанасия Ивановича не заношусь.
— А коли у него восемь станет?
— Коли станет, там и увидим.
— Оно и верно. Чем больше ездить, тем торней дорожка.
— Об чем это ты, Богдан Иванович? Нс пойму что-то.
— Так и быть, подскажу по дружбе. На одном мосту стоим, да с разных сторон. Пора поближе сойтись. Как думаешь?
— Уже сошлись, — Нечай весело шевельнул рукой, к которой прилепилась мягкая, но ухватистая ладонь Сутупова. — Куда тесней?
— Я всерьез, — посуровел царский дьяк. — Ты вчера от дела отлынил. Пришлось мне и за мово Семку и за твово Кирилку да и за нас с гобою страху терпеть. В другой раз ты потерпишь.
— Я всегда готов, Богдан Иванович. Да в толк не возьму, о чем ты…
— Не все сразу, Нечай Федорович, — натужно разулыбался Сутупов. — Кому сгореть, тот не утонет.