— Нет! Нет! Что ты… Не надо. А вдруг ее нет дома? Мне уже давно пора идти, — Алексей сидел в кресле и смотрел на телефон.
— Может, сам позвонишь?
— Нет. По телефону никогда не знаешь, смеется человек или плачет… Ведь главное — не слова. Слова — это так… Заготовки.
— А если ее еще нет дома? — предположил друг.
— Нет, она уже давно дома. Где же ей быть… Я приду домой, и она закатит мне сцену, — Алексей мечтательно улыбнулся.
Ночной ветер с шумом сгребал сухие грохочущие листья в подворотни, заметая следы ранней осени. Вот-вот должен пойти снег. Он ждал снега так же, как весну. Алексею казалось, что снег очищал не только воздух, но и душу, в ней становилось так же бело и свежо. И приходила такая же беззаботная, спокойная чистота.
Сначала он шел медленно, чтобы наверняка опоздать, быть уверенным, что она дома. Потом невольно пошел быстрее, быстрее. Последний квартал он, подгоняемый ветром, почти бежал, чувствуя тянущую боль в груди.
На свой этаж поднялся медленно, стараясь отдышаться. Остановился возле двери. Хотел быстро выровнять дыхание, но это не удавалось. Наконец Алексей открыл дверь и вошел. Не торопясь разделся. Повесил на крюк пальто, беретку. Прошел в комнату. Взял со стола газету, не видя ее, развернул. Взгляд словно соскользнул на четвертую страницу, но не задержался и там. Он уронил газету на пол. Ломкий лист неловко упал и застыл угловатой, неустойчивой грудой. Алексей резко поднял газету и прижал ее ладонью к столу. Подождал: как она будет вести себя дальше? Газета не поднималась. Он посмотрел на часы, не не смог понять, который час. Провел рукой по подбородку — не бритый.
И прошел в спальню.
И сразу успокоился. Вздохнул и разгладил лоб, словно снимая с него что-то тяжелое и неудобное. Еще раз вздохнул и вроде стал немного выше.
Таня лежала в кровати. Читала. В полумраке белело ее лицо. Слегка поблескивали стекла очков. Они придавали ее лицу дерзкое, шалое выражение. Мерцал перламутр ногтей. Неестественно белела рука. Удивленный взгляд. Улыбка. Почти поощрительная.
— Ты все-таки решил прийти? — она сняла очки и сразу стала серьезней, мягче, равнодушней.
— Что? — переспросил Алексей.
— Ничего. Просто я отметила тот факт, что ты решил переночевать сегодня дома.
— Разве я не всегда ночую дома?
— Мне показалось, что сегодня ты изменил своей привычке ночевать дома.
— Я был у друга.
Она снова углубилась в книгу.
— Мы вспомнили институт… Ребят.
— Ну, конечно! Конечно! Только мне кажется, что друзьям в два часа ночи не до воспоминаний! И потом, неважно, какая у тебя причина. Главное, что она у тебя есть. Нашлась. Все причины уважительны. Ты меня слушаешь? Я говорю, все причины уважительны. Если ты приходишь за полночь, то скажи мне, пожалуйста, я могу ожидать от тебя хотя бы извинения?