— Привет, — тускло ответил Геннадий Георгиевич, не сводя глаз с двери.
— Ты что это? — обернулся Вова. — У тебя все в порядке?
— Будь здоров.
— Постараюсь. — Вовка пожал плечами, пощелкал замками и вышел. И за эти две-три секунды Геннадий Георгиевич успел заметить, что за дверью никого нет, что площадка освещена солнцем и потому кажется особенно грязной, успел заметить даже, что у соседней двери, как обычно, нагадил Максим — болонка с верхнего этажа, значит, опять будет скандал.
Геннадий Георгиевич подошел к двери. Ничего необычного он не заметил. Многократно выкрашенная поверхность, врезанный замок, дыра для глазка… Геннадий Георгиевич осторожно протер глазок полотенцем и, приподнявшись на цыпочки, выглянул на площадку. Никаких перемен. Солнечный квадрат на несвежем бетонном полу, лужа у двери напротив, пустая бутылка в углу… Геннадий Георгиевич несколько успокоился, но окончательно его настороженность не прошла. Все еще терзаемый тяжкими мыслями, он вошел в комнату, бросил полотенце на стул, взял рубашку…
— Что это у тебя, Гена?! — воскликнула Соня. — Кто тебя так поцарапал?
— Тигр, — ответил Геннадий Георгиевич.
— Какой тигр? Откуда?!
— Тигр-людоед, — ответил Геннадий Георгиевич, проходя к окну. Внизу он увидел Вовку. Тот шел, помахивая сумкой на длинном ремне. — Эй! Вовка! — крикнул Геннадий Георгиевич, и собственный голос показался ему каким-то сдавленным. — Ты не опаздываешь?
— Большой привет, папаня!
Услышав ответ сына, увидев его знакомую улыбочку, пружинистую походку баскетболиста, Геннадий Георгиевич отошел от окна, сел к столу, невидяще уставившись в сковородку с жареной колбасой. Вопрос жены вывел его из оцепенения.
— Может быть, ты все-таки скажешь, кто тебя поцарапал? — спросила она. Геннадий Георгиевич уловил только смысл, не заметив ни ехидства в ее голосе, ни напряженности, которая обычно предшествовала скандалу.
— Разве я не говорил? Тигр.
— А может, тигрица?
— Тигрица? — озадаченно переспросил Геннадий Георгиевич. — Может быть, и тигрица. Да, скорее всего, это была тигрица… Хотя какое это имеет значение…
— Да! Конечно! Какое это имеет значение… — И Соня уткнулась в кухонное полотенце.
Обычно в таких случаях Геннадий Георгиевич начинал приводить оправдательные доводы, прижимал ладони к груди, каялся, и через пять-десять минут мир восстанавливался. Но сегодня ему не хотелось утешать жену. Сегодня для него не имели значения ее слезы, обиды, подозрения… Поняв, что муж не собирается оправдываться, Соня, рыдая, выбежала на кухню.
Геннадий Георгиевич придвинул к себе телефон, медленно набрал номер бывшего хозяина квартиры, даже не надеясь, что кто-то поднимет трубку, — до сих пор все его попытки связаться с ним не увенчались успехом. Но в трубке щелкнуло, и он услышал знакомый голос.