— И что?
— А то, что ни один прелат, получается, не умирает своей смертью. Но смерть якобы отравленного Лоретти полностью совпала по признакам со смертью моего монастырского собрата Массимо из Перуджи. Оба высохли за считанные месяцы и ничего не ели перед смертью. Но Массимо никто не травил, а ухаживал за ним до смерти только я. В монастыре все знали, что он болен, но никому и в голову не пришло, что его околдовали или отравили. Зачем? Но о Лоретти это сказали. И вот, почитай-ка, — инквизитор снова подтянул к себе фолиант, — король лангобардов Гримоальд повредил себе руку, стреляя из лука, ему назначили мазь, которая, по свидетельству Павла Диакона, ускорила его уход в мир иной. Если снадобье не вылечивало, а больной имел отношение к власти — мгновенно начинали говорить, что «лекарство было ядом». Хронисты писали, что страх перед ядом до такой степени одолевал Карла VII, что он предпочитал ничего не есть, что и привело к его смерти. На самом деле король страдал от опухоли во рту. Преемник Карла Люксембургского Венцеслас, страдал от запойного пьянства, которое приписывалось неутолимой жажде, тоже спровоцированной отравлением. Ещё в конце позапрошлого века юрист из Прованса Оноре Бове отмечал, что государь не может ни умереть, ни заболеть, чтобы немедленно не заговорили о «колдовстве или яде».
Физиономия шута приобрела выражение скептическое и язвительное.
— Всё это весьма интересно. Ты намекаешь, Лелио, что герцога никто не хочет отравить, а эта потаскушка всё ещё жива?
— Нет… Но смерть борзой могла быть не попыткой отравить Дона Франческо Марию, а желанием проверить на собаке яд, который потом использовали уже по назначению. Кто-то прекрасно понимал, что поднятая суета отвлечёт внимание д'Альвеллы в сторону герцога и позволит всё совершить спокойно и безнаказанно.
Чума внимательно посмотрел на Аурелиано Портофино. Его агатовые глаза странно блеснули.
— А вот это неглупо, — задумчиво пробормотал он. — Но стал бы некто тратить столько усилий, чтобы убить эту пустоголовую Черубину?
— Вспомни слова Даноли… «Где-то здесь, в этих коридорах ходит живой мертвец, существо с человеческим лицом, внутри которого ползают смрадные черви, набухает гной и тихо смеётся сатана… Не кара, это подлость» Пытаясь сгруппировать причины, побуждавшие прибегать к ядам, натыкаешься на властолюбие, алчность, злобу, зависть и мстительность… и любое из них может спровоцировать на подлость. И это притом, что подлость так легко не кончается, сын мой, и если я прав… — инквизитор вздохнул, — то это только начало.