Те внятно в один голос повторили, что ужинали вместе и услышали звук падающего тела. Грандони даже показал, как они сидели, при этом шельмец отправил в рот хрустящий хвост сазана, а Аурелиано Портофино, заметив это, кивнул и допил бальзам. Потом, объяснил инквизитор, Чума разделся и прыгнул в воду, а он, Аурелиано Портофино, плавать не умеющий, обошёл лестничный пролёт и помог вытащить тело.
— Значит, упал он сверху… — начальник тайной службы старался говорить спокойно, но сам бесновался. Кстати всё это, ничего не скажешь! — Это уже не бабёнка, мессир Портофино. Такое бабе не под силу… — Тристано вовсе не пререкался с инквизитором, просто злился. — Пойдём, посмотрим, откуда его сбросили.
Песте, сказав, что ему надо переодеться в сухое, остался, инквизитор же и начальник тайной службы поднялись наверх… Чума подошёл спустя несколько минут в сухих штанах и удовлетворённо кивнул. На террасе башни никого не было «Что и требовалось доказать…» Все трое плюхнулись на скамью, д'Альвелла застонал.
— Мало мне сложностей…
— Totum revolutum, — отстранённо и горестно прокомментировал шут. — Полный сумбур.
Да, Грациано ди Грандони злился не менее Тристано д'Альвеллы. Подумать только! Белончини! Кто мог убить этого идиота? Не хватало, чтобы подумали, что это он отомстил Джезуальдо за его дурацкие покушения! Сам Грациано никогда не принимал постельничего всерьёз — даже когда трижды натыкался на свидетельства его мстительности, тот всё равно оставался в его глазах просто глупцом.
Тут Грациано задумался. Почему неизвестный убийца выбирает столь странные жертвы? Что общего у статс-дамы Черубины Верджилези и Джезуальдо Белончини? Джезуальдо… Песте погрузился в воспоминания. Невысокого роста, плотный, лысоватый, с округлым, вечно лоснящимся жиром лицом, небольшими блекло-зелёными глазками, толстым носом и мясистыми губами, он был неприятен Чуме. Сразу по появлении шута во дворце постельничий герцога невзлюбил его: Грандони, по его мнению, нагло втёрся в доверие Дона Франческо Мария, строил из себя умника, тогда как был просто ничтожеством. Узнав, что род Грандони известен в Пистое уже свыше пятисот лет, почему-то взбесился ещё больше и, придравшись к какому-то пустяку, вызвал шута на дуэль.
К этому времени Джезуальдо успел уже порядком осточертеть Чуме, и Белончини впервые довелось видеть оружие в руках того, кто владел им в совершенстве. Грациано удовольствовался тем, что в присутствии пяти секундантов пятикратно разоружал противника, надменно швырял ему под ноги оружие и минуту спустя снова выбивал его из рук Джезуальдо. Но не убил, ибо, повторимся, не принимал дурака всерьёз. Чума полагал, что этим поединком он сумел показать мессиру Джезуальдо его подлинное место в дворцовой иерархии, и считал инцидент исчерпанным, но тут к нему, как назло, воспылала страстью синьора Белончини. Этого удара врагу Грандони наносить не хотел, тем более — что может быть смешнее, чем стать предметом страсти вздорной замужней дурочки? Грациано полагал, что у Джезуальдо хватит мозгов образумить супругу, вместо этого стал натыкаться на наёмных убийц, одного из которых разговорил. Тому было приказано уничтожить мерзопакостного кривляку любым способом. И вот теперь кто-то весьма экстравагантно расправился с самим Джезуальдо. Воистину, кто роет яму, тот упадёт в неё, и кто покатит вверх камень, к тому он воротится. Но кто это сделал? Кому был нужен Джезуальдо?